Валерий Харламов

«Аркадий Иванович почти не повышал голос, да это ему и не требовалось. Сама манера его поведения — уравновешенная, мудро-спокойная, уверенная — благотворно действовала на коллектив. Чернышева, по-моему, ничто не могло вывести из себя, — писал в своей книге «Хоккейная эпопея» Владислав Третьяк. — Однажды во время олимпийского турнира в Саппоро один из соперников нашей команды явно умышленно, желая как-то нас раздразнить, спровоцировать, бросил шайбой в Аркадия Ивановича, который стоял у скамьи. Чернышев даже не переменил позы: как стоял, облокотившись о бортик, так и остался стоять. А хулигана того, к слову сказать, наши ребята крепко проучили».

Хоккеисты советской сборной вспоминают, что это умение Аркадия Чернышева владеть собой, сохранять невозмутимость даже в самые трудные минуты матча, это подчеркнутое спокойствие передавались команде и часто выручали даже тогда, когда ничья и тем более победа казались недостижимыми и совсем безнадежными. «Раз тренерская мысль работает четко и ясно, раз мы живы и здоровы и полны сил, значит, судьбу еще можно переломить. Да мы и переламывали ее нередко… За историю своего существования сборная СССР девять раз подряд побеждала на мировых чемпионатах. И все эти девять раз старшим тренером был Чернышев. Уверен, что именно это свойство характера Аркадия Ивановича сыграло тут очень существенную роль», — полагал Борис Майоров.

Аркадий Иванович больше всего ценил в хоккеистах яркую индивидуальность, с отеческой заботой опекал и буквально пестовал каждого талантливого спортсмена. Тот, кто учился у него хоккею, подтвердит, что Аркадия Ивановича нельзя назвать просто тренером. Многие хоккеисты сборной СССР и московского «Динамо» считали его своим «вторым отцом». Его исключительные чуткость и доброта нарушали, казалось бы, традиционно-привычные отношения, которые, как правило, складываются между тренером и спортсменом. «Он сразу же стал для меня очень близким человеком, с которым я всегда спешил поделиться радостью, у которого находил поддержку при неудаче», — признавался автору этих строк Александр Мальцев.

Талант выдающегося педагога и тренера у Аркадия Чернышева сочетался с удивительной скромностью. Его отличали сдержанность и корректность. Он не писал книжек и не любил светиться в прессе, как сказали бы сегодня, совершенно «не умел пиариться». Может быть, поэтому о его выдающейся роли в становлении отечественного хоккея и клуба «Динамо» мало знает молодое поколение болельщиков. От Аркадия Ивановича невозможно было услышать сетований: «Вот были люди в наше время…» А ведь ему было о чем вспомнить и рассказать.

Самое поразительное состояло в том, что у Аркадия Ивановича Чернышева не было специального хоккейного образования. Это был тренер-самоучка, который доходчивыми словами умел доносить до начинающих советских хоккеистов представления о новой и совершенно незнакомой для них игре. Учил их, и сам не стеснялся учиться. Именно эти навыки позволили Аркадию Ивановичу, будучи тренером сборной, в итоге выиграть четыре зимние Олимпиады, 11 чемпионатов мира, а с «Динамо» — два чемпионата СССР. В тандеме с Анатолием Тарасовым они более двадцати лет были главными теоретиками и практиками хоккея с шайбой в Советском Союзе. Именно при Тарасове и Чернышеве сборная «второго поколения» советских хоккеистов, тех, кто играл под их руководством в 1960-е, заложила основы принципов ведения коллективной игры нашей национальной команды. Как можно быстрее добиться успеха, психологически надломить соперника, а уж потом спокойно доводить матч до победы. При этом играя по принципу мушкетеров — «один за всех и все за одного». За себя, за своего товарища и за честь страны.

Скорее, не тактические новинки, привнесенные Аркадием Ивановичем в хоккей, а именно его уникальный педагогический дар вспоминают сегодня те ветераны, кому посчастливилось играть под его руководством. Он верил в игроков, доверял им. «Человеком Аркадий Иванович был интеллигентным и остроумным. Ребята его любили. Одним своим присутствием Аркадий Иванович как бы расцвечивал нелегкие хоккейные будни, создавая благоприятный эмоциональный фон. Был он добрый (не добренький, не мягкотелый), умел, когда надо, сгладить углы», — говорил о нем Николай Эпштейн.

«Валере работать с Аркадием Ивановичем было легко и радостно, — вспоминал Александр Мальцев. — Чернышев давал Харламову творить, не ограничивал его в возможностях импровизировать. У Валеры, когда он приезжал в сборную, будто открывалось второе дыхание». Собственно, и сам Харламов говорил об этом: