Валерия

— Леди Р** несколько раз, когда я сидела за книгой, а она писала, говорила мне, что пишет с меня свою героиню, правда; но, зная ее причуды, я считала это за пустую фантазию. Повинуясь добродушно ее капризу, я никак не ожидала испытать такого оскорбления, как вы мне рассказываете. Что она обо всем этом рассказывала, не подлежит сомнению, потому что это знала только она да я.

— Да ее лакей.

— Лакей? Да, у нее есть нечто вроде пажа.

— Именно. Мальчик лет пятнадцати или шестнадцати, проворный скороспелка, весьма многим обязанный леди Р** и, если верить молве, не совсем ей чужой. Не заметили вы между ними сходства?

— Боже мой! Вы меня удивляете.

— И вероятно, говорю вам неприятные вещи, — продолжала леди Р**, взявши меня за руку. — Но с моей стороны лучше, я думаю, раскрыть вам глаза, нежели подсмеиваться над вами, когда вас нет, как делают другие. В известном отношении мы живем в дурном обществе; случится ли что-нибудь скандалезное, пронесется ли какая-нибудь ложная молва, все об этом знают, кроме героя рассказов. Редко случается нам найти истинного друга, который уведомил бы нас об этом. Яд разливается, а мы лишены возможности уничтожить его противоядием; светская дружба — вздор. Я, как видите, поступила иначе; не знаю, будете ли вы мне за это благодарны или нет; может быть, нет: за неприятные вести редко благодарят.

— Нет, благодарю вас от всего сердца, — отвечала я. — Я понимаю, что вы поступили по-дружески. Меня ужасно оскорбили, — продолжала я, отирая выступившие на глазах слезы, — но впредь я не подам повода к таким рассказам, потому что оставлю леди Р** при первой возможности.

— Послушайте! Я не решилась бы сообщить вам вещи, которые, как легко было предвидеть, заставят вас отказаться от покровительства леди Р**, — если бы не обдумала, чем можно будет вознаградить вас. Я считаю себя счастливой, что могу предложить вам мой дом, где вы будете пользоваться уважением и удобствами жизни, если вам угодно принять мое предложение. Если бы я знала, что вы намерены расстаться с леди Батерст, я предложила бы вам это тогда же. Теперь, однако же, вы слишком взволнованы; так лучше поговорим об этом в другое время. Не хотите ли приехать ко мне завтра? Я пришлю за вами экипаж в два часа. Я приехала бы к вам сама, но присутствие леди Р** помешает нам говорить о деле. Скажите, приедете вы?

Я обещала; леди М** встала и подала мне руку. Мы возвратились к тому месту, откуда ушли; там застала я леди Р** в жарком споре с каким-то членом парламента. Я села возле нее незаметно и погрузилась в размышления, не очень веселые. У меня страшно разболелась голова, и лицо мое приняло такое болезненное выражение, что это заметил даже собеседник леди Р**.

— Ваша барышня, кажется, нездорова, — сказал он ей.

Я сказала леди Р**, что у меня болит голова, и что я желала бы, если можно, уехать домой.

Она тотчас же согласилась, изъявляя сожаление. Приехавши домой, я поспешила удалиться к себе в комнату.

Тут я села и опустила голову на руки. Я слишком быстро подвигалась в знании света. Я начинала ненавидеть его, — ненавидеть мужчин, и женщин еще больше. Что за уроки были мне даны в продолжение одного года! Сперва мадам д'Альбре, потом леди Батерст, теперь леди Р**. Неужели, думала я, на свете нет ни дружбы, ни великодушия? Мне, в моем раздраженном состоянии, казалось, что все на свете ложь и притворство, что я — идол людей, которому все приносится в жертву. Через несколько времени я успокоилась, вспомнила о мадам Жиронак, и воспоминание о ее бескорыстной дружбе навело меня на лучшие мысли. Как ни была я огорчена, но понимала, что леди Р** пожертвовала мною только своему тщеславию, желанию блеснуть и вовсе не имела намерения оскорблять меня. Остаться у нее, однако же, после всего рассказанного мне леди М**, было невозможно. Я начала думать, что мне делать? Мне не хотелось говорить леди Р** о настоящей причине нашей разлуки; лучше, казалось мне, найти какой-нибудь предлог и расстаться друзьями. Намерение ее отправиться во Францию было прекрасным предлогом.

Потом я начала размышлять о том, что говорила мне леди М**. Какое место могла она предложить мне у себя в доме? У нее три дочери, но они уже невесты, и воспитание их, как говорится, кончено. Я не могла разрешить этой загадки, перестала о ней думать и, наконец, заснула.

На следующее утро я проснулась с тяжелым сердцем и головною болью, но оделась и вышла к завтраку. Леди Р** спросила меня о здоровье и прибавила:

— Вы разговаривали вчера с леди М**. Я и не знала, что вы с ней знакомы. Между нами, Валерия, — это один из моих образцов.

— А она, я думаю, и не подозревает этой чести, — отвечала я.

— Вероятно. Впрочем, в последнем моем романе она списана очень удачно. Леди М** — прожектор; у нее вечно какие-нибудь планы; в настоящую минуту великая задача ее жизни — выдать своих дочерей замуж.

— К этой цели стремятся, я думаю, все матери.