Валид

— Я, — младший развёл руки в стороны. — Но ты же понимаешь, что у меня не было цели навредить тебе или твоей жене. Это доказывает тот факт, что ты сейчас стоишь передо мной и хочешь меня ударить, — расплылся в широкой, белозубой ухмылке, и Валид впечатал кулак в его челюсть.

— Ты что творишь, Саид?! Я же тебе руки переломаю, блядь! — кто-то схватил его сзади, отрывая от брата, которого, надо заметить, вся эта ситуация лишь повеселила.

Поднявшись с кресла, стёр с разбитой губы кровь и сунул руки в карманы.

— Я же говорил, брат. Ваша с Маратом беда — излишняя эмоциональность. Дела так не делаются. Кроме того, в бизнесе нет родных и друзей. Я знаю, ты не поймёшь меня. Пусть вчерашнее досадное происшествие заставит тебя задуматься. Не лезь туда, куда лезть не стоит, Валид.

— Тыыы! — Хаджиев-старший взревел, отталкивая от себя Шамиля.

— Не стоит нервничать, Валид. Я уже ухожу. До встречи.

* * *

— Вы голодны? — предварительно постучав, женщина осторожно приоткрыла дверь и заглянула в комнату.

— Нет. Оставь меня, — проговорила негромко и вновь накрылась одеялом.

Хотелось испариться. Закрыть глаза и улететь куда-нибудь далеко. Туда, где Хаджиев никогда меня не найдёт. Но такого места я не знала, да и летать не умела.

Знаю, что жалеть себя крайне глупо и унизительно, но сил не осталось совершенно. Я будто выдохлась. Будто Валид высосал всю мою энергию, и осталась лишь оболочка.

Горько не было. Не хотелось плакать. Было как-то… Никак. Словно в вакууме.

Он не насиловал меня, ни к чему, кроме брака не принуждал. Но я чувствовала себя раздавленной, избитой, уничтоженной. Мне нужна была свобода. Одна лишь свобода, разве я многого просила?

— Простите, что отвлекаю, но Валид Саидович велел накормить вас. Он расстроится, если узнает, что вы так и не поели. Прошу вас, не гневите его, — голос Анны прозвучал совсем рядом, и я, считая, что она уже ушла, дёрнулась от неожиданности.

— Я же сказала, оставь меня.

— Хорошо. Как скажете. Но я хочу, чтобы вы знали… Валид Саидович уехал с этим цербером. С Шамилем. Охрана на улице. Никто не помешает вам выйти прогуляться и подышать свежим воздухом.

Я отбросила одеяло, подняла взгляд на домработницу.

— И зачем ты говоришь мне об этом?

Она пожала плечами, опасливо обернулась к двери и обратно.

— Давайте будем дружить? Я буду помогать вам. Вы ведь этого хотели… Думаю, мы просто не с того начали.

Хм… Может, я, конечно, крайне подозрительна, но вот доверять кому бы то ни было в этом доме как-то не хотелось. Вернее, хотелось, да не верилось.

— И чего же ты хочешь взамен?

Снова пожала плечами, улыбнулась.

— Дружбу нельзя купить. Но мы могли бы помогать друг другу. Это ведь неплохо, правда? Быть друзьями?

Пригвоздила её взглядом, попыталась просканировать, как делает это Хаджиев, и ничего. Не умела я распознавать ложь. Я росла в уюте и доброте. В нашем доме всегда царила любовь и взаимопонимание. Не представляю, чтобы прислуга подставляла маму и доносила на неё отцу. Поэтому мне сложно определить, кто друг, а кто враг.

Но попробовать, конечно, стоило. Боюсь, без друзей мне в этом доме не протянуть.

— Ладно… Я там видела террасу. Накроешь завтрак? На двоих? Если ты голодна, конечно.

Анна улыбнулась, уверенно кивнула и отправилась к двери. Мне же нужно было встать и привести себя в порядок. Всё обдумать и начать, наконец, действовать. Как там говорят? Спасение утопающих — дело рук самих утопающих? Пора себя спасать, Шахидат.

* * *

Сидя на уютной, застеклённой террасе, с грустью смотрела вдаль. «Далью» оказался высокий забор… Увы, дальше него мне не увидеть и не пробраться. А так хотелось сбежать. Улететь вместе с ветром. Чтобы только он знал, где меня найти.

— Ещё чаю? — вздрогнула от тихого голоса Анны. Её привычка подкрадываться начинала раздражать.

— Нет, спасибо.

— Тогда, может, кусочек торта? Свежий, я только испекла.

— Нет. Не хочется, — выдавила измученную улыбку, а женщина вдруг огляделась по сторонам и протянула мне белую упаковку.

— Это то, что вы просили. Возьмите, здесь нет камер.

— Что? — взяв в руку упаковку, растерянно захлопала ресницами. — Ты о чём? Какие камеры?

Анна снова обернулась, присела на стул рядом.

— А вы не знали? Валид Саидович установил камеры в доме. Одна на кухне, две в гостиной и по комнатам по одной. Но в том крыле, куда вы перебрались ночью, и здесь камер нет, — поведала заговорщицким тоном, а я от шока открыла рот.

Это что получается? Негодяй всё это время наблюдал за мной, как за букашкой под стеклом?! Хотя чему я удивлялась? Речь ведь идёт о Хаджиеве.

Извращенец.

— Ненавижу… — прошипела, сжимая подлокотник кресла, но тут же опомнилась. — Так ты поэтому отдала ему моё кольцо? Он всё видел?

Женщина поджала губы.

— Я не знаю, просматривал ли он записи, но рисковать не могла. Теперь, я надеюсь, вы не держите на меня зла? Ведь тогда он уволил бы меня, а у меня мама и ребёнок. Оба болеют. Мне никак нельзя оставаться без работы. Простите.

Я опустила взгляд на упаковку таблеток, кивнула.

— Да, спасибо. И, Анна… Извини меня за то, что я позволила себе угрожать тебе. Это было нечестно.