ВАЛИС. Трилогия

Мы были великими строителями, но однажды решили сыграть в игру. Мы сделали это добровольно – мы были такими искусными строителями, что смогли построить постоянно меняющийся лабиринт, однако, несмотря на наличие выхода как такового, для нас выхода не было, поскольку лабиринт – этот мир – был живым. Чтобы превратить игру в нечто реальное, в нечто большее, нежели интеллектуальное упражнение, мы решили избавиться от своих исключительных способностей, опуститься уровнем ниже. К несчастью, мы потеряли и память – знания о нашем истинном происхождении. Хуже того, мы в некотором смысле запрограммировали свое поражение, вручили победу слуге, лабиринту, который сами построили…

– Третий глаз закрылся, – утвердительно проговорил Жирный.

– Да, – кивнул Мини. – Мы лишились третьего глаза – нашего первичного эволюционного признака. ВАЛИС вновь открывает третий глаз.

– Значит, именно третий глаз способен вывести нас из лабиринта, – сказал Жирный. – Вот почему в Египте и Индии третий глаз отождествляется с божественной силой или с просветлением.

– Что есть одно и то же, – констатировал Мини. – Богоподобный, просветленный.

– В самом деле? – спросил я.

– Да, – ответил Мини. – Именно таков человек в его истинном виде.

Жирный сказал:

– Значит, без памяти и без третьего глаза у нас никогда не было шанса победить лабиринт.

Я подумал: еще одна китайская ловушка. И мы сами построили ее. Чтобы поймать самих себя.

Какие же должны быть мозги, чтобы создать китайскую ловушку для самих себя? Хороша игра, подумал я. Никак не назовешь ее чисто интеллектуальной.

– Третьему глазу надлежало открыться вновь, когда мы выберемся из лабиринта, – продолжал Мини. – Но поскольку мы больше не помнили, что обладаем аджной, глазом, способным смотреть в глубь вещей, то не могли и искать открывающие его практики. Должно было прийти что–то извне, что–то, что сами мы не в состоянии создать.

– Значит, не все угодили в лабиринт, – заметил Жирный.

– Нет, – подтвердил Мини. – И те, кто остался вне его, в других звездных системах, сообщили на Альбемут, что мы сотворили с собой… Потому и сконструировали ВАЛИС – дабы спасти нас. Этот мир нереален. Наверняка вы и сами уже поняли. ВАЛИС заставил вас понять. Мы живем в лабиринте, а вовсе не в мире.

Все молча переваривали услышанное.

– А что будет, когда мы выберемся из лабиринта? – спросил Кевин.

– Мы освободимся из пространства и времени, – сказал Мини. – Пространство и время – ограничивающие, контролирующие условия лабиринта, его власть над нами.

Мы с Жирным переглянулись. Это тесным образом соприкасалось с нашими догадками – догадками, подсказанными ВАЛИСом.

– И после мы никогда не умрем? – спросил Дэвид.

– Верно, – ответил Мини.

– Значит, Спасение…

– Спасение, – проговорил Мини, – это слово, обозначающее: «быть выведенными из пространственно–временного лабиринта, где слуга стал господином».

– Могу я задать вопрос? – спросил я. – В чем состоит цель пятого Спасителя?

– Он не «пятый», – поправил Мини. – Есть только один, в разных временах, в разных местах, с разными именами. Спаситель – это ВАЛИС, воплощенный в человеческое существо.

– Человекомашина? – спросил Жирный.

– Нет! – Мини яростно затряс головой. – В Спасителе нет человеческих элементов.

– Погодите–ка… – начал Дэвид.

– Я знаю, чему вас учили, – сказал Мини. – В некотором смысле это правда. Но спаситель – ВАЛИС. Он, однако, рожден женщиной. Не было создано никакого фантомного тела.

Дэвид кивнул – такое он мог понять.

– Значит, рожден? – спросил я.

– Да, – ответил Мини.

– Моя дочь, – сказала Линда. – Но не дочь Эрика. Моя и ВАЛИСа.

– Дочь?! – в унисон воскликнули мы.

– На сей раз, – сообщил Мини, – впервые Спаситель принял форму женщины.

Эрик Лэмптон сказал:

– Она очень милая. Вам понравится. Хотя и трещит без умолку. Она вас до смерти заговорит.

– Софии два года, – подхватила Линда. – Она родилась в тысяча девятьсот семьдесят шестом. Мы записываем все, что она говорит.

– Абсолютно все, – кивнул Мини. – София окружена записывающим аудио– и видеооборудованием. Само собой, не для ее защиты. Софию защищает ВАЛИС – ее отец.

– И мы можем поговорить с ней? – спросил я.

– Она пообщается с вами через несколько часов, – сказала Линда, а потом добавила: – На любом языке, который существует или когда–либо существовал.

12

На свет явилась Мудрость, а не божество – божество, которое, излечивая одной рукой, другой одновременно убивает… Спаситель – не такое божество, сказал я себе. Слава тебе, Господи.

На следующее утро нас привели в место, напоминающее маленькую ферму, где повсюду бродили животные. Я не заметил никакой записывающей аппаратуры, зато увидел – мы все увидели – черноволосое дитя, сидящее среди коз и цыплят. Рядом стояла клетка с кроликами.

Я ожидал безмятежности, всепонимающего Божьего спокойствия. Однако, завидев нас, девочка вскочила на ноги и побежала навстречу. На лице ее было написано раздражение, огромные глаза, расширенные от злости, уставились прямо на меня. Девочка подняла правую руку и ткнула в меня пальцем.