Валюта смерти

Очень хотелось вернуться к окну, посмотреть, на месте ли ночные гости, но Казик и так слишком долго провозился с засовом. Поэтому, когда тот наконец сдвинулся и с душераздирающим треском пошел в сторону и дверь после нескольких дополнительных толчков нехотя раскрылась, Казик не мог уже думать ни о чем другом, как только о том, чтобы со всех ног броситься на площадку, где всего несколько минут назад стояли эти двое.

Никого не было. Не чувствуя холода, Казик опустился на корточки рядом с тем местом, где совсем недавно видел незваных гостей, но нашел только их окурки.

Не помню себя от горя, Казик вылетел на главную аллею дома ребенка и бросился к воротам, рассчитывая догнать незнакомцев, но их уже и след простыл.

Уставший и разочарованный, Казик вернулся к детской площадке, обошел куст шиповника, зашел в будку и только тут сообразил, что видел, как патлатый зарывал что-то. Интересно, что?

Опустившись на колени, мальчик без труда определил раскопанную землю. И за отсутствием совка начал выгребать ее руками.

Конечно же, было бы более разумным вернуться в группу и забрать совок или маленькую лопатку, но Казик слишком боялся, что тогда его уже точно обнаружат.

Наконец пальцы мальчика наткнулись на что-то твердое. Казик чуть не вскрикнул от восторга, продолжая выбрасывать пригоршнями землю. Мягкая после садовнической лопатки, она, казалось, сама просила, чтобы мальчик вытащил мешавший ей свободно дышать предмет, помогая Казику и выталкивая ненавистную занозу наружу.

Усилия были вознаграждены, и Казик вытащил на свет божий круглую черную жестяную коробку из-под английского печенья, какие продаются, наверное, во всех магазинах.

Все еще не веря глазам и понимая, что если его сейчас обнаружат здесь, будет по-настоящему плохо, он кое-как завалил образовавшуюся яму и, прижимая к сердцу коробку, воровато оглядел еще раз двор.

Вроде пока все было спокойно.

Казик попытался открыть коробку, налегая всем телом и силясь повернуть крышку грязными, жирными от земли руками. Впрочем, сегодня явно был его день, точнее, ночь. Коробка открылась, и Казик задохнулся от восхищения – перед ним на взрытую землю высыпались десятки черных монет!

Глава 9 Воскресенье

Смерти валюта —
Это люто!

А.Смир

Как и следовало ожидать, Аня снова потратила все монеты, но теперь уже было не так страшно, еще оставались деньги отца, да и на книжке что-то. Другое дело, вот вопрос: купить тур на тот свет или потратить деньги на пятнадцать звонков? С одной стороны, звонки выходили экономнее, и даже, если Аня стала бы звонить, каждый день тратя всего по одной монете, ей все равно хватило бы надолго. Но возможность встречи…

Как же давно она не прикасалась к Диме. А можно ли будет прикоснуться к нему? Обнять? Или свидание будет напоминать встречу Штирлица с женой, встречу, в которую им разрешили только смотреть друг на друга без права сказать хотя бы слово.

На фиг такие встречи! Ане всегда казалось, что на месте соломенной вдовы великого разведчика она, Аня, без сомнения, крышей бы подвинулась. Потому что это же пытка из пыток – видеть так близко любимого человека, и не сметь… вообще ничего не сметь…

Нет, на такую свиданку она не согласится. Что она, дура, чтобы потом опять слечь на несколько месяцев?

Конечно, обо всем можно было расспросить Вадима на кладбище, но с другой стороны, дилер – человек заинтересованный. Распишет ей все в радужных красках, а потом уже высылай претензии, все равно денег никто не отдаст, и жаловаться себе дороже.

Подумав еще, да так ничего и не придумав, Анна снова позвонила в квартиру напротив и вскоре уже сидела на кухне у Ираиды Александровны.

– Значит так: свидание – оно и есть свидание, – прихлебывая жидкий, полуостывший чаек, сообщила вдова.

Голос ее сегодня звучал основательно, словно она вдалбливала инструкцию по пользованию станком в голову безмозглой пэтэушницы. Широкий цветастый халат с пятном на необъятном пузе, как ни странно, смотрелся на дородной вдове, точно какой-то особый знак отличия – гусарский мундир, что ли. И сама она, высокая, с кичкой под абажур, красным лицом, с голубыми льдистыми глазами, почти без зрачков, казалась воздвигшейся на утлой кухоньке языческой богиней, пифией или чем-то не менее значительным.

– Тебе предложат встречу в каком-нибудь их учреждении: санатории, одноместной палате, тюрьме, но это не лучшие варианты. М-да… – Ираида Александровна отхлебнула из чашки, перекрестившись свободной рукой. – Всегда сподручнее у себя дома. Впрочем, в первый раз могут и поостеречься устраивать такую встречу дома, кто тебя знает, не взбрыкнешь ли. Вдруг какой скандал, нелегалка, контрабанда. Дома им тебя труднее контролировать. Но я все равно обычно настаиваю на домашней обстановке. Чтобы как в старые добрые времена, чтобы моя кровать, мой ночник. Чтобы вместе поужинать, лясы поточить, а потом… Как будто ничего и не происходило, как будто мы и не расставались… – она всхлипнула, – как будто все это мне привиделось, а реальность – там, рядом с ним, с моим Васечкой!