Валюта смерти

Как обычно, разговор получился смятым и по большей части ни о чем. Они практически не говорили о ее беременности, так как Дима упорно не верил в это, считая, что Аня придумала ребенка, чтобы сколько-нибудь утешить его. Аня в который раз позабыла уточнить обстоятельства аварии, которые мучили ее долгие месяцы. Но зато пообещала в самом скором времени наведаться в гости.

Снова оставшись одна, она закурила, разглядывая разноцветную листву под ногами в желтоватом свете уличного фонаря, каждый листок сверкал янтарными каплями, и это было очень красиво.

Наверное, теперь нужно больше гулять, думая о хорошем, – размышляла Аня, – слушать классическую музыку, сочинять стихи…

Но прежде всего следовало разобраться с Казиком: ночь на улице, а ребенка до сих пор дома нет. Все, что она знала о мальчике, так это то, что помнила дом ребенка, из которого он сбежал, и будку, откуда звонил. Кроме этого, спросить о нем можно было у соседки, которая, по словам самого Казика, уже пыталась отобрать у него деньги и даже якобы погибла, защищая его от злокозненного Вадима.

Последнее, конечно, ни в какие ворота не лезло, соседка была жива, здорова и без каких-либо заметных увечий, но сам факт, что в своем воображении мальчик отвел ей столь благородную, хотя и противоречивую роль, говорил о многом.

Во всяком случае, о том, что Ираида Александровна была небезразлична маленькому впечатлительному Казику, который хоть и боялся здоровенной громогласной тети, но все же приписывал ей героические черты погибшей, защищая его, женщины.

Возможно, стоило, как и в прошлый раз, сначала посмотреть, зажжены ли соседкины окна, но Аня уже поняла, что та ложилась очень поздно, если вообще когда-либо спала.

Приняв решение заглянуть к соседке, Аня, не раздумывая больше ни о чем, отправилась в сторону дома и была вынуждена остановиться в нескольких метрах от собственной парадной, аккурат возле детской площадки, открыв от удивления рот, не в силах вымолвить ни слова.

Дом исчез!

Аня огляделась по сторонам, пытаясь дать какое-нибудь правдоподобное объяснение случившемуся, но объяснить что-либо было невозможно. Дома не было. Вместо него в земле красовалась длинная траншея, служившая совсем недавно подвалом, но дома не было.

Аня подошла ближе, заглянула вниз, кое-где по периметру подвала были видны двери, закрывающие некогда хозяйственные помещения, в полном порядке вдоль всего подвала тянулись аккуратными макаронами трубы горячей и холодной воды, по полу бегали утратившие теплый уютный дом серые крысы.

Приглядевшись, Аня обнаружила в подвале закутки, в которых дворники держали метлы, ломы и лопаты. Посреди подвала стояла забытая кем-то тележка, рядом с ней торчали сапоги размера, который мог бы подойти йети. Однако хозяина сапог тоже почему-то нигде не было видно.

Аня снова вернулась на детскую площадку. Никаких сомнений, это была та самая площадка, рядом с которой она проходила каждый день. Заасфальтированная дорожка вела к самому подъезду, рядом с которым торчала кривая яблонька и поломанный каким-то варваром куст коринки, плоды которой обожают дети.

Аня прошлась вдоль дома, обнаружив свои окурки.

Снова и снова подходила к подвалу, силясь догадаться, что же могло произойти. Каким образом старый, требующий ремонта пятиэтажный дом, мог вдруг сгинуть в неизвестном направлении? Но ответа не приходило. Его не было. Не было, потому что его просто не могло быть.

– Я схожу с ума или дома действительно нет? – спрашивала себя Аня, без устали царапая себе руку ногтями. – Не исключено, что я заснула или снова упала в обморок. С беременными такое случается. Быть может, меня расстроило бегство Казика или то, что Димка такой упрямый и упорно не желает понимать, что мы скоро станем не просто Аней и Димой, не просто мужем и женой, а мамой и папой?

Впрочем, возможно ли расстроиться до такой степени, чтобы потерять дом?

Отчаявшись что-либо понять, она вернулась к телефонной будке и, постояв там с минуту, прошла по своим следам обратно, обнаружив, что ничего не изменилось, и за время ее отсутствия дом не вернулся на место.

– Наверное, я умру от переохлаждения, – подумала Аня, и тут же запахнула куртку и засунула руки в карманы. Показалось, что ребенок оценил кошмар ситуации и теперь затаился в утробе, ожидая самого худшего.

Я умру здесь, и никто не придет на помощь, – напомнила себе Аня. – Умру, как бездомная собака, или мой ребенок родится на каком-нибудь грязном чердаке.

Наверное, следовало немедленно позвонить отцу или Людмиле. Нужно было добраться до ближайшего отделения милиции и растолковать им ситуацию. Впрочем, не исключено, что те немедленно вызвали бы психиатрическую скорую, и тогда Ане пришлось бы рожать на Пряжке.

Понимая тщетность своих поисков, она два раза обошла то, что осталось от дома, выискивая в пожухлой траве его широкий след. Почему-то подумалось, что дом должен непременно уползти. Что-то подобное она читала в каком-то фантастическом рассказе еще в детстве. Там был особый дом, который постоянно ползал.