Валютчики

Коля пристроился рядом, поддерживая в руке набитую чем-то сумку. Я покачался с пяток на носки, вспомнил, что недавно вслед за кидалой заскочил в пропахший сыростью, такой же вечно полутемный тоннель. Мошенник мог уйти дворами и больше не появляться. Замыслил бы что, остановился посреди прохода, заговорил зубы, поджидая двух товарищей. Когда обернулся бы на звук их шагов, воткнул финку. И все. Я постарался отвлечься от мыслей, утешаясь тем, что после выпуска второй книги делать здесь больше нечего. Перенапряжение нервов начало давать знать о себе вспышками ярости, ответом на любое проявление агрессии, даже брошенного куда угодно кем угодно косого взгляда. Я, мужчина в возрасте, торчу один до позднего вечера за деньги, которые достаются кровавым потом. Оправданием может служить только выпуск всеми способами собственных произведений. Тут я не был похож на коллег по творчеству, предпочитая бездействию активные поиски решения проблемы.

— Слышал, полмесяца назад на Нахичеванском еще валютчика замочили? — нарушил молчание Коля. — За прилавками. Место заранее выбрали.

— Не информировали, — отозвался я. — Наверное, занят был бумажными делами. Досталось по издательствам побегать.

— У каждого свои заботы.

— Снова не поймали?

— Кто станет себя утруждать? Допустим, те и замочили, что убили его предшественников на Западном. Опять подкатили на машине.

— Западный… А кто разрешает менялам застолбляться на том углу? — повернулся я к перекупщику. — Несколько человек на тот свет отправили, и все равно продолжают ставить. Не хуже Паши Мерседеса. Чеченцы уже русских повырезали, он пятьдесят процентов находящегося в республике вооружения отдал горцам, живущим по средневековым законам. Вместе с Ельциным.

— Не знаю, — поднял худые плечи Коля. — Задаром никому не позволят. Ментам, как Мерседесу, лишь бы свое получить, а там хоть трава не расти. На центральном разве не так?

— Страшнее. Бродит слух, что базарные подкармливают бригаду грабителей, науськивая на валютчиков, которых считают нужным нагреть.

— Это не новость. Не только базарные, так делают везде, где крутятся большие деньги.

— Тогда вопрос, в какой стране можно встретить более продажную душу, ради мимолетных благ готовую перерезать горло матери, не то, что родственному по принадлежности к нации, человеку? В каких государствах власть отдают в руки изуверам, не удосужившись поинтересоваться: нормальные ли они?

— В России, — перекидывая сумку в другую руку, произнес Коля перекупщик. Повторил. — В России.

Он ушел. Я молча покачивался на месте без мысли в голове. Спросил о чем-то похожий на клиента мужчина, толкнула высунувшаяся из дупла студентка. Андреевна бросила зазывать алкашей, помахала перед носом ладонью. Собрав лоб в гармошку я попробовал улыбнуться. Получилось не по настоящему, потому что Андреевна взяла за локоть, встряхнула:

— Очнись, казак. Всех клиентов с бабками проспишь.

— Не нужны мне деньги, — улыбнулся я. — Куда бы уехать, да где примут.

— Нигде, — отвернулась старая казачка. — И здесь ты не нужен…

Это я понял без нее. Шевельнув плечами, глубоко вздохнул, огляделся по сторонам. Значит, пора работать. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

Начищенным золотым медальоном солнце продолжало болтаться посреди светло — синего океана, отплывая на закат. Лучи смягчились, не так обжигали кожу на открытых участках тела. Тянуло пропустить холодную струю газированной без сиропа воды через рот до заднего прохода, сбивая температуру разгоряченной плоти. Я успел обменять несколько соток. Пора искать валютчиков, у которых есть заказ на крупную сумму долларов, чтобы сдать баксы с разницей между покупкой и продажей в червонец. Ждать купцов не имело смысла, если подвалит клиент с энным количеством валюты, придется отпускать за неимением налички. Я пристроил барсетку под мышку, заторопился в сторону ворот. Проскочив армяней, в том числе Красномырдина, махнул на другой конец центрального прохода. Накачавшийся пивом под кадык, бывший службист Хряк пока стоял. Рядом тасовались несколько собравшихся в кружок валютчиков.

— Слышал, с новыми чурками неувязочка? — забирая сотки, спросил амбал.

— С молодым, — поморщился я. — Армяне тоже отвязались на него. Оскотинился, щенок.

— В пятак не въехал?

— Спустил на тормозах.

— Я бы всандолил.

— Не надо прощать, — подключились остальные. — Крутятся на бешеных бабках, цены повысили до потолка. Клиенты скоро перестанут нас узнавать. Валят к ним.

— Они придерживаются законов свободного рынка, — не согласился я. — Сколько раз говорил Манекену и толстому Олегу из бригады Меченого, чтобы прибрать процесс к рукам, нужно поднять цены. Я и те, кто на подхвате с небольшими суммами денег, начнут бегать к вам. Как об стенку горох. Драли с клиентов три шкуры и продолжаете сдирать.

— Считаешь, банкуют правильно? — набычился Хряк. — За что тогда тебя отбуцкали?

— Никто не отоваривал. Дошло бы до конфликта, постоять сумел. Молодой из их бригады сдернул штаны при девочках. Я предупредил. Другие армяне посоветовали дать ему в морду.