Валютная лихорадка

— Послушай, Людмила (так очевидно звали хозяйку дома), продай нам бутылочку, — начал Николин, — только сразу предупреждаю, у нас рублей нет, а только валюта.

Тетка высунув из окна голову, насколько-только было возможно, внимательно осмотрела нового друга своего обычного здесь посетителя, и не найдя в нем ничего подозрительного, сказала:

— Давайте вашу валюту.

Ей передали доллары, после чего окошко закрылось, и открылось вновь только минут через пятнадцать, очевидно, хозяйке пришлось потрудиться, пересчитывая курс предложенных ей американских денег. За это время Мэдсона вновь стал пробирать жуткий холод, и он, как чуть ранее, застучал своими зубами. Он был рад ли, нет ли, когда женщине наконец удалось справиться с трудной задачей, и она высунула в окно заветную полулитровую емкость и сдачу — тысячу двести рублей с небольшими копейками.

Серега тут же на месте сделал солидный глоток, и у него даже пришлось силой отобрать «драгоценную» жидкость, чтобы она не закончилась еще по пути к его дому. В таком случае, эта поездка становилась бы точно безосновательной.

Глава X Наставления бывшего авторитета

— Фи, как от тебя воняет, — вдохнув запах, исходивший от ее компаньона, возмутилась прелестная Хлоя, дожидавшаяся наших «путешественников» в машине: находиться дольше в доме Николина, ей не позволяла ее утонченная женственная натура.

— Пришлось с ним повозиться, отнимая бутылку, — оправдывался Мэдсон, обнюхивая при этом свою пропитавшуюся зловоньем одежду, — он хотел выпить ее сразу, и разговаривать с ним, тогда, было бы не о чем.

— А вот это правильно, — перешла на более жесткий тон симпатичная девушка, — ну что ж проведем себе еще одно испытание, спустимся в дом к этому «бомжику», да узнаем, что он может нам рассказать интересного.

На том и порешили. Все вместе — вчетвером, они зашли в избу Сереги Николина. На улице еще предрассветно смеркалось, и внутри был такой полумрак, что люди угадывались только по их нелепым теням. Хозяин все же взял на себя труд набрать какого-то хлама, и зажигая его в печи, осветил таким образом помещение. После этого у них состоялся совет. Как нетрудно предположить, начала его Синди:

— Расскажи нам о себе, достопочтенный Серега, прежде чем мы зададим тебе главный вопрос. Нам хотелось бы быть уверенными, что мы имеем дело с тем человеком, какой нам именно нужен.

— А чего это я должен о себе рассказывать каким-то «падлам» заезжим, — резко отвечал Николин, — о которых, лично я сам, ничего абсолютно не знаю.

— Потому что самогон у нас, а не у тебя, — спокойно разъяснил ему перспективы Мэдсон.

Это было действительно так: он надежно удерживал бутылку, отобранную у Сереги. Выбор у хозяина был невелик: выпить хотелось страшно, кроме того он рассудил: «Если бы эти люди желали мне какого-то зла, вряд ли они стали бы покупать мне хорошую выпивку, тем более, тот „хлыщ“, что привел их сюда, в принципе, все обо мне знает, ведь я сам как-то в пьяном угаре все ему о себе выболтал. А эти люди кажутся нормальными — денег не пожалели, чтобы меня непременно поправить — значит стоит быть последовательным, и дать им то, чего они просят, тем более, что я обещал». Закончив, такие свои, довольно логичные размышления Николин заговорил:

— Надеюсь все здесь присутствующие помнят, что в 1980 году в нашей стране проводилась Всемирная Олимпиада?

— Да, — вставила Хлоя, — но я не понимаю, при чем здесь…

— А ты дослушай, красотка, — вновь начал говорить Николин, — и сразу тебе все станет ясно. Так вот: тогда всех, кто имел судимости, или каким-то иным способом мог повлиять на общественный устой и порядок, в принудительном порядке отправляли за сто первый километр, без права возврата, пока не закончатся все праздничные мероприятия. Не избежал этой участи и мой отец, имевший отсидку за очередную «бакланку».

— А что такое «бакланка»? — поинтересовалась не сведущая в преступном жаргоне сумевшая получить приличные знания девушка.

— А тебе не все ли равно? — «зыркнул» на нее глазами рассказчик, — И если мне не будут мешать, тогда я продолжу. Здесь мой дорогой папа встретил женщину, которая впоследствии взяла на себя труд стать моей мамой. Далее я подрастал. В России стало творится что-то невообразимое, все чего-то тащили, и я не стал исключением: захотелось пожить «нахаляву». Я связался с криминалом и очень скоро угодил за решетку. Там, пользуясь отцовскими связями, я «охерено» «поднялся», и мне даже стали доверять воровской общественный капитал — он же в простонародье «общак».

— Но почему, интересно, ты оказался в таком-вот бедственном положении? — не удержала при себе свое любопытство красивая Синди.