Валютные войны

Низкие проценты Гринспена стали не только политическим ответом на потенциальную дефляцию; они также были чем-то вроде внутривенного наркотика для Уолл-стрит. Комитет по операциям на открытом рынке США (орган, который устанавливает пороговую доходность федеральных фондов) теперь действовал как лаборатория по производству метамфетамина для гиперактивных наркоманов, подсевших на сделки на Уолл-стрит. Более низкий процент означал, что все сомнительные или рискованные сделки могут выглядеть привлекательнее, поскольку маргинальные заемщики, по всей видимости, могли бы себе позволить затраты на финансирование. Низкие проценты ведут также к поиску дохода от финансовых инвесторов, которые хотят получить за свои деньги более высокую прибыль, нежели им предлагали свободные от риска государственные ценные бумаги или высоко оцениваемые облигации. Из-за политики низких процентов Гринспена рынок недвижимости – жилищной ипотеки и коммерческой недвижимости – был подорван в плане выдачи кредита, потока инвестиционных предложений, секьюритизации и цен базисных активов. Огромный ценовой пузырь на рынке недвижимости надувался полным ходом с 2002 по 2007 год.

В сентябре 2002 года, как только политика низких процентов пустила корни, у Гринспена появился союзник, Бен Бернанке, назначенный новым членом Совета управляющих ФРС. Глубоко укоренившийся страх Бернанке по поводу дефляции был даже сильнее, чем у Гринспена. Бернанке быстро обосновал свои полномочия по борьбе с дефляцией, произнеся речь перед Клубом государственных экономистов в Вашингтоне уже через два месяца после принесения присяги в качестве управляющего ФРС. Его речь, названная «Дефляция: как убедиться в том, чтобы этого не случилось здесь», была широко известна в то время^[29]. Уж больно сочной оказалась его отсылка к идее Милтона Фридмана о сбрасывании свеженапечатанных денег из вертолетов, чтобы предотвратить дефляцию, если в этом есть необходимость. Она заработала Бернанке прозвище «Бен-вертолет».

Речь Бернанке 2002 года была черновиком политики финансовой помощи 2008 года и политики количественного послабления 2009 года. Бернанке прямо говорил о том, как Федеральный резерв мог печатать валюту, чтобы превратить дефицит государственного бюджета в деньги, независимо от того, возникает ли дефицит из-за сокращения налогов или увеличения расходов^[30]. Он сказал:

«Широкое сокращение налогов… обеспеченное программой покупок на открытом рынке… почти наверняка станет эффективным стимулом к потреблению… Финансируемое сокращение налогов по существу равноценно знаменитому «сбрасыванию денег с вертолетов» Милтона Фридмана.

Конечно… правительство могло бы… приобрести существующие реальные или финансовые активы. Если… ФРС приобрела аналогичное количество долговых обязательств Казначейства за только что напечатанные деньги, вся операция стала бы экономическим эквивалентом прямых операций на открытом рынке в частных активах».

Бернанке объяснял, как Казначейство может выпускать долговые обязательства, чтобы приобрести частные акции, и как Федеральный резерв может финансировать эти долговые обязательства печатанием денег. Это, по сути, то самое, что случилось, когда Казначейство взяло на себя опеку над AIG, GM и Ситибанком и оказало финансовую помощь Goldman Sachs, помимо прочих. Все это было подчеркнуто Бернанке годами раньше.

С Бернанке в Совете управляющих у Гринспена был отличный единомышленник, а со временем последовательный преемник в его антидефляционной кампании. Страх Гринспена и Бернанке по поводу дефляции – единственная константа всего периода 2002–2011 годов. По их мнению, дефляция была врагом, а Китай (со своей низкой зарплатой и низкими издержками производства, из-за своего пренебрежения безопасностью и загрязнением) был важным ее источником.