Валькирии космоса. Книга 4. Кошак

Это только в сказках какие-то студенты, попадая в новый дивный мир, за пару месяцев осваивают шпагу или меч лучше местных аборигенов. Они же образованные! Вопрос только, в чём именно они образованные… Даже я, с раннего детства изучая прикладные боевые искусства, изучая, так сказать, в первоисточнике, от настоящего японского мастера во многих коленах, имел свои пределы развития. А ведь учитель вбивал в меня школы, подразумевающие владение холодным оружием, как часть единой системы боя! Большинство старейших школ на востоке такие, не делают различий между кулаком и клинком, дают органичное системное знание. Куют бойцов, способных в равной степени сражаться и клинком и кулаком, учат стратегии и тактике боя в его широком смысле. Но что все мои знания против настоящего мастерства?..

А звёздная была безусловным мастером. Не удивлюсь, если именно из-за этого она и съехала в бою на когти — как я порой съезжал на поля. Поля ведь были не просто инструментом, они были частью моей натуры, проявлением недоступных нереспубликанцу дополнительных органов чувств. Когти запросто могли оказаться для сжившейся с ними республиканки таким же естественным инструментом, к которому апеллируют, когда становится тяжело дышать. Почувствовав наметившийся у нас пат, кошка просто решила разрубить гордиев узел тем инструментом, какой был ей привычен. Зачем только?.. Неужели я так и не смог её пронять?.. Даже чуть-чуть, самую малость?..

Удары сыпались как из рога изобилия, пришлось уходить в глухую оборону. Но что способна дать оборона в бою с республиканкой? Как измотать противника, который по генетическим и приобретённым кондициям способен так махать часами?.. Какие часы, о чём вы? Мне начало прилетать уже через неполную минуту работы этой мясорубки с кукольным личиком из японской манги. Серебро волос валькирии сплеталось с серебром боевых имплантов в удивительную симфонию. Опасную, угрожающую, смертоносную, но оттого не менее гениальную. Вот один из серебряных росчерков рассыпался алыми брызгами. Вот сразу два росчерка высветили в месте касания алые ручейки. Грудь, плечи, предплечья, а вскоре и шея — всё это радостно встречало серебро клинков алой кровавой смазкой.

Ноздри валькирии раздувались, всем своим естеством она ощущала запах крови, чувствовала на губах её привкус, внимала всей гамме чувств, неизбежно возникающих у жертвы по мере оскудевания сосуда жизни — вытекающей из тела смешными красными капельками. Кошка опьянела от крови. Сделала шаг вперёд, намереваясь отметиться на груди всей пятернёй, в традиционном месте посвящения. Инстинктивный во многом жест, свойственный даже гениальной Викере. И как любой стандартный приём, жест этот не мог остаться незамеченным. Я предугадал движение звёздной и в момент удара провернулся чуть вбок, пропуская мимо далеко выпростанную вперёд руку. Одновременно и сам подался немного вперёд, но вместо удара, от которого кошка уже выстроила инстинктивную защиту, «всего лишь» громко выкрикнул ей на ухо: «Чи!»

Если кто-то думает, что вибрирующий гортанный вопль в самое ухо на пределе возможностей голосовых связок — это смешно, он глубоко заблуждается. При некоторой пороговой силе звуковой волны человека можно убить. В одной из школ боевых искусств такой крик именуется киай-дзюцу. Именно им я и бил. Убить вряд ли убил бы — слишком мало тренируюсь, — но кошке хватило, чтобы полностью дезориентироваться в пространстве. Её повело, вытянутая в ударе рука безвольно опустилась, за ней последовала и вторая, до того выставленная в защитном жесте.

Я мог ударить, мог завершить этот бой регенератором для кошки, а мог — кровавыми бороздами на шелковистой коже, сейчас совершенно беззащитной перед убийственной сталью. Но не отшагивал прочь и не бил. Ждал, пока эффект несколько спадёт. Вскоре Кикки зашевелилась. Подобралась. Дёрнулась, когда до неё дошло, в каком положении она простояла всё это время. Ну а я… А что я? Взял и хорошенько влепил ей по мягкому месту растопыренной когтистой пятернёй. Так, чтобы немного вспороть напряжённую мышечную ткань ягодицы. Хотела освежить росчерк? Отлично! Теперь и у тебя будет отметина, которую я смогу освежить. При случае.

Что начало твориться с кошкой дальше, сложно передать словами. Это было даже не бешенство — помешательство. Если до того девочка хотя бы соразмеряла силу удара, теперь она просто рвала. Рассчитывала приложить так, чтобы уже не встал, а если заденет что-нибудь жизненно важное, так уже наверняка, и до смерти. Ведь всегда есть шанс не успеть донести до регенератора… Сама девочка при этом мало что соображала, била на вбитых на подкорку боевых алгоритмах. Валькирия превратилась в машину для убийства — опытную, сильную, умелую и совершенно беспощадную. Потому что не думала, не рассуждала, просто делала то, к чему готовилась большую часть своей сознательной жизни. Выполняла предназначение. Убивала.