Валькирии космоса. Книга 6. Фактор Ясеня

— Так он из разведки?

— Я не уверена, что могу рассказывать тебе такие вещи. Он сам должен рассказать, если сочтёт нужным. Здесь и сейчас он был частью стаи.

— Скажи, Милена, давно хотела спросить. Вы правда прибыли просто посмотреть на мою планету? Она настолько необычна, даже для республиканок?

— Её прибыл посмотреть наш Кошак. Он последние недели почему-то бредил ею, даже нас немного заразил.

— Кошак — это?..

— Наш мечник, Леон. Мы его так называем, — фыркнула рыжая подвижная девчонка в кресле. За время разговора она умудрилась облазать его всё, а теперь и вовсе возлежала на седушке, закинув ноги на спинку. — Такой милый, когда его коготками на татами дерёшь!

В подтверждение собственных слов, дама выпустила свои жуткие импланты, от которых у королевы непроизвольно пробежали по коже мурашки. Девчонка же, будто силясь добить правительницу ещё больше, принялась их… облизывать!

— Не шокируй королеву, Сайна, — делано возмутилась Старшая стаи, но по улыбке было заметно, что она это говорит больше для галочки, в порядке продолжения шутливой пикировки. — Да, мы так называем Леона. Это его прозвище… внутри Республики. Такие прозвища дают обычно ближайшие сёстры. И мы дали. Оно как-то само так получается. Валери, например, звали Тёмной Матерью. Меня называют… впрочем, неважно. Ваши потом перенимают наши прозвища или дают свои. Вон, Леону в Литании дали прозвище «Меч Республики». Но не станем же мы его в постели так величать? Это пошло.

Девчонки уже не улыбались, комната на несколько мгновений утонула во взрыве звенящего женского смеха.

— А Кошак, значит, не пошло? — Милослава тоже улыбалась. Подобное ощущение единения с подругами она последний раз испытывала в далёком детстве, когда ещё живы были наивные романтические надежды и чаяния.

— Ну… ему — в самый раз! — опять влезла рыжая.

— Королева, может, присядешь? Тебе какое кресло уступить? Хочешь, эту рыжую сгоним? — не на шутку разошлась Милена, стреляя в сестру недовольными взглядами.

— Не надо, — отрезала хозяйка дворца и бесцеремонно плюхнулась на пол, прямо на мягкий пушистый ковёр. Прислонилась спиной к стене, чтобы видеть всех валькирий, удобно вытянула ноги. — Вот так бы с вами и сидела, хоть до самой ночи…

— Так в чём проблема? Ты же Королева! — недоумённо вздёрнула бровь брюнетка.

— Да, в общем-то, ни в чём… Дела можно и потом сделать… Так вымоталась за эти дни, хоть с вами расслаблюсь… Вы как, по вину или чего покрепче?

— Вино. Мы крепкие напитки не пьём, — Милена улыбалась. Она была довольна развитием беседы, да и вино у королевы должно быть… королевским. Почему бы и нет? Вон, Кошак хотел попасть на приём… Попал. Пусть и не на такой, на который рассчитывал… И она тоже… попала. Будет потом сёстрам в Республике рассказывать, как всей стаей глушили вино с всамделишней королевой. Почти сказочной. Не поверят, конечно… Да это и неважно. Главное — приятное послевкусие, а оно точно будет…

Сноски:

(4) Здесь Леон перефразирует известную притчу про Тамерлана и известного персидского поэта Шамсудди́на Муха́ммада Хафи́за Ширази́. Как и многие поэты того времени (14 век), да и более поздних времён, Хафиз прославлял женскую красоту. В одно из его стихотворений закрались такие строки: «Когда турчанка из Шираза любовную начнёт игру, я за роднику её отдам и Самарканд и Бухару». Дошли сии строки и до слуха известного завоевателя прошлого — грозного Тамерлана. Тут нужно отметить, что Самарканд он считал своей столицей, а Бухару любил ничуть не меньше. Полководец древности пришёл в ярость и велел привести к нему наглеца-поэта. Вытащенный из хижины, где пребывал в нищете, Хафиз предстал пред грозные очи Тамерлана. «Несчастный! — бросил тот. — Я потратил полжизни, чтобы возвеличить Самарканд и Бухару, а ты готов отдать их за родинку какой-то шлюхи!» В этот момент поэт понял, что его жизнь висит на волоске, и сказал как раз то, что и вошло в историю наряду с самими гениальными строками: «О Великий повелитель правоверных! Из-за такой щедрости я и пребываю в нищете…». Слова поэта пришлись по душе Тамерлану. Как и многие мусульмане, он любил подобные неожиданные кульбиты мысли, считая их проявлением мудрости — а отнюдь не наглости или насмешки. Шираз Хафиз сохранил свою жизнь, да ещё и был щедро награждён полководцем. Это ли не повод задуматься о смысле жизни и о том, что он отнюдь не един для всех?..

Королевский бал