Валькирия. Охота со зверем

Запрокинув ему голову, я начала делать Лексу искусственное дыхание. Дыши, пожалуйста, дыши. Не дышит, сердце еще бьется, значит, есть шанс. Я взглянула на аптечку. Адреналин отдыхает по сравнению с тем, что содержится в ампуле под названием «9а». Это вещество было разработано год назад. Состав его неизвестен никому, кроме группы ученых-разработчиков. В каждой аптечке лежала всего одна ампула на самый крайний случай, но по заверениям ученых «9а» способно вытащить с того света. Препарат не прошел должной проверки, это лишь эксперимент. Но выбора нет. Я вколола раствор в рану Лекса. Теперь все зависит от него.

– Лекс, – прошептала я, сжимая его руку. – Борись. Не сдавайся. Я прошу тебя…

Я кое-как стянула скобами края его раны, кровь больше не шла. Если там что-то осталось. Я знаю, что сделала все, что могла. Но мне не легче. Я буду винить себя в его смерти. Я села около него и снова заплакала. Раньше я бы в бреду не подумала, что смогу плакать из-за умирающего вампира. Но плачу. Да, Лекс – сволочь и все такое, но я не хочу, чтобы он умирал. Я хочу снова ругаться с ним, как раньше, хочу, чтобы он называл меня рыжей. Как я хочу, чтобы он жил…

Я не знаю, сколько времени прошло. Я уже перестала плакать, сил не осталось. Меня не беспокоили мои царапины и, вероятно, сломанные ребра. Я смотрела на Лекса, гладила его по волосам и периодически проверяла пульс. Все такой же слабый, но он есть. Кому расскажи, Валькирия плачет из-за вампира… Да, это так. И пусть. Лекс спас меня. Он оттолкнул меня с дороги зверя, а сам попал ему в зубы.

Я прощупала грудную клетку и зашипела от боли. Лекс в самом деле сломал мне только несколько ребер. Но только я сижу здесь, я могу двигаться, а он умирает. Я должна была быть на его месте. Почему он спас меня? Разве я заслужила это? Клянусь, если Лекс выживет, я даже позволю ему поцеловать меня… Или нет. Я подумаю. Но я готова пообещать ему все, что угодно, лишь бы он выжил.

Внезапно Лекс глубоко вдохнул, издав сиплый звук, и с трудом приоткрыл глаза.

– Лекс, – бросилась я к нему, – дыши, дыши.

Он начал дышать ровнее. Его рассеянный взгляд сконцентрировался на мне. Я широко улыбнулась.

– Все будет хорошо. Ты сделал это. Ты выкарабкался. Ты будешь жить, – шептала я, гладя его по голове.

Лекс смотрел на меня, словно увидел что-то особенное. Его губы слабо зашевелились, он что-то шептал. Я склонилась над ним, но не расслышала. Потом скажет. Я сходила в вертолет за одеялами. Одним я накрыла Лекса, во второе укуталась сама. Хоть днем и стояла жара, но ночью довольно прохладно.

Я сидела около Лекса, прислонившись спиной к вертолету. Я не могу сейчас тащить его в вертолет, пусть поспит. А я буду дежурить. Лекс смотрел на меня полуприкрытыми глазами.

– Спи, зубастик. Сегодня я буду тебя охранять, так что можешь расслабиться, – я улыбнулась и провела пальцами по его отросшим пыльным волосам. – Вас охраняет частное охранное предприятие «Валькирия». Ни одна мышь мимо не проскочит.

Лекс вяло улыбнулся в ответ. Могу только представить, чего стоила ему эта улыбка. Вскоре Лекс заснул, а я стала думать, как погрузить его в вертолет. Поднять я его не смогу, тяжелый, а с моими ранами это смертельно опасно. Но и оставлять на улице тоже не выход. Так он не поправится, да и небезопасно это. Регенерация тканей у вампиров быстрее, чем у людей, но несколько дней мне придется понянчиться с этим кровососом.

Теперь, когда опасность для жизни Лекса миновала, можно заняться и своими проблемами. Прощупываю пальцами грудную клетку. Кажется, два ребра сломано. Возможно, на других трещины, но этого без рентгена не узнать. Снимаю майку, больно даже руки поднимать. Рана слева под грудью. Наложила тугую повязку, вколола в вену очередную химию, разработанную для регенерации тканей при ранениях. Проблема в том, что если удар серьезнее, чем я думаю, укол мне не поможет.

В общем, лишь к утру я позволила себе заснуть на пару часов. Как-никак по утрам всякая нечисть, как ей и положено, прячется. Конечно, падальщики могут напасть и днем, но исключительно в пасмурную погоду и в теневой местности. Эти твари яркий свет не любят, он слепит их маленькие глазки.

Наш вертолет стоял на поляне, день сегодня обещается солнечный, так что можно и вздремнуть. Напрягало лишь то, что в нескольких метрах в стороне лежит туша дохлого зверя, но трогать ее я не намерена. Единственное, что я сделала – сфотографировала тварь и написала отчет лично Игорю. Я сообщила, что Лекс при смерти, что у меня перелом двух или трех ребер, и приложила фото монстра. Теперь солдаты хотя бы будут знать, как оно выглядит. Отправив письмо, я вернулась к Лексу, проверила его пульс и попыталась снова заснуть.

Выспаться, правда, все равно не получилось. Я вздрагивала и просыпалась от малейшего шороха. Окончательно же меня разбудил сам Лекс. Он закашлялся и тихо застонал. Я тут же склонилась над ним.

– Лекс? Ты слышишь меня?

Он открыл глаза и улыбнулся слабой, но доброй улыбкой, а вокруг его глаз проступили маленькие морщинки.

– Значит, слух в норме, – я снова погладила его по волосам.