Валькирия рейха

В начале февраля сорок пятого года Хелене Райч, выпросив у Геринга короткий отпуск, всего на двое суток, прилетела в Дрезден. Прилетела поздно ночью, вместе с Хартманом. Она хотела вывезти мать из города, который подвергался ожесточенным налетам, сначала в Берлин, к Эльзе, а затем, если через Магду Геббельс все удастся уладить с Риббентропом, – в Швейцарию. Хелене знала, что сама не сможет добиться в Берлине быстрого оформления документов, для этого у нее не было времени. Она во всем полагалась на Эльзу и на Магду Геббельс, на Магду даже больше. Положение на фронтах складывалось трагично. Принимая во внимание все обстоятельства, Хелене не была уверена, что ей представится случай еще раз увидеться с матерью, вполне вероятно, что они не встретятся уже никогда. Потому она сама попросила Эриха поехать с ней в Дрезден и добилась для него разрешения в высшем командовании. Она решила представить его матери в качестве того, кто станет ее мужем, если они останутся в живых. В череде долгих, кровавых боев, она и сама едва верила, что такое может произойти с ними, но старалась не думать о худшем.

В Дрездене Хелене торопила мать – надо скорее ехать в Берлин. Она как чувствовала, что должно случиться что-то страшное. Но фрау Кристина собиралась долго, капризничала, перекладывала вещи, ворчала. Даже несмотря на то, что Геринг по просьбе Хелене прислал за фрау специальный самолет, 12 февраля покинуть Дрезден так и не удалось. Пришлось заночевать в городе. А когда рассвело, в утренней тишине за окном Хелене услышала монотонный, нарастающий и ужасающе знакомый ей гул моторов. Она выбежала на улицу и… вся похолодела, увидев зрелище, которое открылось ее глазам: небо было черно от американских и английских самолетов. Целыми армадами со всех сторон они двигались на Дрезден. В первые мгновения Хелене не могла поверить собственным глазам. Она подумала, что видит страшный сон. Но все происходило наяву. Самолеты были уже совсем близко. «Почему молчит воздушная тревога? – мелькнула у Хелене мысль. – Ведь они накроют спящий город…» Зная, что у Дрездена очень слабая противовоздушная защита и поблизости не располагается ни одного подразделения истребительной или штурмовой авиации Люфтваффе, Хелене бросилась к телефону, чтобы звонить в Берлин. Но обычная связь не работала, кабель был перебит еще несколько дней назад. А специальная связь… Где здесь специальная связь? Где штаб ПВО?

Приказав перепуганной матери бросить все вещи и срочно спрятаться в подвале, служившем бомбоубежищем, она растолкала Эриха. Утомленный многодневными изматывающими боями, он заснул под утро в кресле, ожидая, пока женщины соберутся. Он не хотел просыпаться. И даже обняв ее, попытался привлечь к себе. Но она вырвалась и резко встряхнула его за плечи:

– Смотри!

Он открыл глаза, спросонья еще не понимая, что происходит. Она подтащила его к окну. Ответом на все его вопросы был пронзительный вой первых бомб, обрушившихся на город. Он мигом пришел в себя и сразу вспомнил:

– Наши машины! Они закамуфлированы, но все это опасно!

– Здесь, кроме нас с тобой, никого нет, – серьезно произнесла она, – пока в Берлине станет известно, что здесь происходит и пришлют авиацию, город погибнет. Наш долг – принять бой.

– Но… – попробовал возразить он, – это же самоубийство, Хелене. Разве имеет смысл…

– Всегда имеет смысл защищать свой дом, – жестко ответила Хелене, – я здесь родилась, Эрих. Здесь умер мой отец. Здесь моя мать…

– Я понял, – он сжал ее руку с нежностью, – но, ты сама знаешь, боекомплект неполный, горючего тоже неполный бак.

– Ничего, сколько есть, – решительно ответила она, – идем, нам надо добраться до самолетов.