Валькирия рейха

Ничего удивительного, что с подобными убеждениями Эрих Хартман отнюдь не ходил в «любимчиках» у лагерной администрации, и ему пришлось изведать всю тяжесть наказаний в плену. Жизнь здесь была тяжелая, почти невыносимая, голодная, зябкая, грязная, лишенная элементарных условий, с вечной грубостью и хамством надзирателей, побоями за малейший проступок. Она требовала невероятного напряжения всех физических и моральных сил, но самым унизительным было то, что он, лучший ас Люфтваффе, вообще вынужден был влачить такое существование. От мысли о побеге пришлось отказаться сразу. Куда здесь побежишь? Кто тебя спрячет при таком отношении местного населения? Просто безумие. Самоубийство? Эрих не мучил себя вопросом, сколько ему предстоит пробыть в советском плену. Поскольку никто ему не объявлял конкретный срок, то он не без оснований полагал, что домой он не вернется. Никогда. Будет гнить в этой дыре или какой-нибудь другой подобной, пока не подохнет. Он знал это еще в Берлине. Потому и бросился в неравный бой с советскими истребителями в апреле 1945 года, защищая «черный вервольф», чтобы такая же участь не постигла Хелене. Как бы она вынесла это все? Ей, женщине, было бы куда труднее.

Самоубийство.. Конечно, чего же проще. Столько способов лишить себя жизни. И дело с концом. Но не так просто осуществить его теперь. Советская жизнь и до войны, и после нее была проникнута слежкой, доносами и предательством. Это положение, естественно, отразилось и на военнопленных. Очень быстро среди офицеров нашлись такие, которые были непрочь за лишний кусок хлеба и миску каши донести на своих товарищей. Появились провокаторы. Их распознавали и старались изолировать, исключить из маленького офицерского братства, но в замкнутом пространстве лагерного барака это было практически невозможно. По каждому их доносу наказывали безбожно, обыскивали, расстреливали без суда и следствия. За Эрихом как за «особо убежденной контрой» следили наиболее пристально. Он постоянно ощущал себя как под прицелом автомата, его провоцировали, и требовалась вся его выдержка, чтобы трезво реагировать на происходящее и не поддаваться на дешевые спектакли. Кормили пленных из рук вон плохо. Появились случаи голодной смерти. В соседнем бараке даже случилась вспышка людоедства.

В Минске на стройке пленные работали с утра до вечера, в любую погоду. Казалось бы, при всем скотском существовании, на которое их обрекли, все прежнее в человеческом существе должно просто погибнуть, а человек – превратиться в особь. Но молодость есть молодость, ее сила такова, что она помогает приспособиться к любым условиям, порождает мечты, строит планы, заставляет поглядывать на девушек. Стройка, на которую гоняли военнопленных, находилась недалеко от кинотеатра. И нередко, когда невдалеке, торопясь на сеанс, проходила шумная стайка молодых русских девушек, офицеры подмигивали им и пытались заговорить. Но, как правило, боязливо оглядываясь на часовых, девушки спешили отойти подальше, хоть порой и кокетничали. Эрих с интересом наблюдал за такими эпизодами, но сам не принимал участия, хотя нередко ловил на себе любопытные взгляды минских красавиц. На него первого они и обращали внимание. Но у него отнюдь не было настроения отвечать им взаимностью. Гораздо больший интерес вызывали пацаны, которые постоянно прибегали поглазеть на «фашистов» и, перешептываясь, подолгу сидели в стороне, наблюдая, как работают военнопленные. В короткие перерывы Эрих выпиливал из остатков стройматериала небольшие самолетики, повторявшие реальные контуры «мессершмиттов», «юнкерсов» и советских «яков» и оставлял их для мальчишек в небольшом углублении рядом со стройкой. Он им показывал на ладони самолет, клал его в тайник у них на глазах и отходил, якобы не обращая внимания на то, что происходило за его спиной. Перегоняя и шпыняя друг друга, шипя и толкаясь, пацаны устремлялись к лунке. Как радовали их эти простые игрушки! Однажды Эрих, наклонившись к тайнику, нашел там несколько недокуренных папирос – незамысловатая мальчишеская благодарность. А в кинотеатре шли трофейные ленты. До стройки доносились песни из «Девушки моей мечты» и музыка из известного на весь мир кинофильма об адмирале Нельсоне. Словно весточка о потерянной навсегда юной, мирной жизни. Беззаботные, веселые девчонки в сопровождении щеголеватых военных с наградами спешили на сеансы. Одна такая группка остановилась недалеко от стройки. Видимо, кавалеры в курсантских шинелях пошли за билетами. Несколько девушек весело переговаривались между собой, смеялись. Внезапно одна из них, взглянув в сторону стройки, увидела Эриха. Он сидел на бетонной плите, разбирая инструмент, и совершенно не обращал внимания на остановившуюся рядом компанию. Невдалеке прохаживался часовой. Эрих сидел, склонив голову к ящику, белокурые волосы его растрепались под осенним ветром, шея замотана шарфом – достался в наследство от умершего офицера-танкиста. Почувствовав, что на него смотрят, поднял лицо, взглянув на нарядных «фрейлян».