Валькирия революции

Статьи Коллонтай стали появляться в «Правде» и других большевистских газетах едва ли не каждый день. В них она полностью поддерживала Ленина — по всем без исключения вопросам. Особенно страстно выступала против политики Временного правительства, считавшего, что после свержения царизма и победы революции защищать отечество от внешней опасности стало долгом каждого российского гражданина. Ленин презрительно называл это «революционным оборончеством». Такая политика сулила укрепление позиций Временного правительства и вместе с тем продолжение войны с непредсказуемыми последствиями, тогда как у Ленина было тайное обязательство перед немцами — довести страну до скорейшего поражения в интересах ДРУГОЙ революции — большевистской. Яростно защищая ленинскую позицию, Коллонтай в своих статьях не жалела бранных слов против своих вчерашних друзей, обозванных ею «изменниками рабочему делу», — Жюля Геда, Марселя Самба, Альбера Тома, Эмиля Вандервельде и других.

Через девять дней после благополучного прибытия Коллонтай в Петроград (вместе с заветным чемоданом) из Цюриха тронулся запломбированный железнодорожный вагон, места в котором заняли Ленин с Крупской, Инесса Арманд, Григорий Зиновьев и его жена Злата Лилина, Григорий Сокольников — один из самых интеллигентных русских большевиков, приятель Мейерхольда и Пастернака, Карл Радек и другие эмигранты из ближайшего ленинского окружения. По договоренности Парвуса и Ганецкого с немецкими властями, отправляющимся в Россию большевикам была гарантирована дипломатическая неприкосновенность, а вагон оборудован отдельной, забитой продуктами, кухней, на которой исправно трудился специально нанятый повар.

В ожидании известий об их приезде Коллонтай безуспешно пыталась узнать хоть что-то о местонахождении сына — он был в это время тоже в пути, но она не имела никакой информации. Зато Полынов узнал о том, где находится ее бывший муж. Ставший уже генерал-майором и отправленный в отставку по болезни, Владимир медленно угасал в военной гостинице, превращенной в лазарет; все больничные койки были заняты ранеными, доставленными с фронта. Навестить больного у Александры не было времени: митинги, заседания, конференции… Ее избрали в Петроградский Совет от военной организации большевиков, а вскоре — вместе с Каменевым, Шляпниковым, приехавшим позже Троцким и другими — и в исполком Совета, заседавший непрерывно.

Дежурный по гостинице несколько раз сообщал Владимиру: от имени госпожи Коллонтай звонили какие-то люди, предупреждая, что она, к сожалению, вынуждена отложить свой визит из-за неотложных дел. Наконец он все-таки состоялся. Чудом сохранившиеся обрывочные дневниковые записи генерала Коллонтая хорошо передают атмосферу этого визита и чувства, которые испытывала сама визитерша. «…Приехала неожиданно к часу дня А. М. и разные знакомые. […] Временами поднимался такой галдеж, что не было возможности разобраться, кто что говорит…» Час, который она провела у постели больного, был посвящен исключительно политическим спорам. «Выздоравливай. До встречи», — напутствовала она, торопливо прощаясь, отца своего сына, человека, которого, если верить ее дневниковым записям и мемуарам, всегда горячо любила.

Больше они не виделись. Через несколько дней Владимир Людвигович Коллонтай умер. Побывать на его похоронах у Александры времени не нашлось. Проводить бывшего друга, соперника и товарища по несчастью пришел генерал-лейтенант Саткевич. Встретиться лично с обремененным семьей Дяденькой Коллонтай не посмела: слишком хорошо знала его политические симпатии, да и боялась сорваться — рана еще не зажила. Саткевич возложил на гроб Владимира два венка: от себя и от его бывшей жены. Никакого поручения от Александры он не имел — сделал это по своей воле. Другой венок от нее же, выполняя поручение Александры, возложила жена Владимира Мария.

Уже на следующий день после визита к больному — Владимир был еще жив — Александра выехала в пограничный с Финляндией Белоостров встречать Ленина и его друзей. Среди встречавших были также Сталин, Каменев, Шляпников, один из руководителей Совета матросов Балтийского флота (знаменитого Центробалта) Федор Раскольников, еще несколько человек. Встреча была теплой, но в традиционно деловом ленинском стиле. После первых же рукопожатий приехавший вождь набросился на Каменева и Раскольникова за их статьи в «Правде» в поддержку Временного правительства. Остальные избежали его инвектив: Сталин по причине того, что писал мало и старательно выбирал выражения, Шляпников и Коллонтай потому, что были полностью на ленинских позициях. Короткий путь от Белоострова до Петрограда был примечателен тем, что Ленин отослал в соседнее купе сопровождавшего его по территории Финляндии видного финского социал-демократа Густава Ровио, а на его место пригласил Коллонтай. Кроме нее, этой чести удостоилась Инесса Арманд, которая не отходила ни на шаг от четы Ульяновых всю дорогу от Цюриха. Затем были отосланы в купе по соседству Крупская и Инесса, и Ленин остался с Коллонтай один на один.