Валькирия в черном

Только что там во время свидания Киселев поклялся Анне, что не оставит Виолу. Он искренне готов был заменить ей отца, которого убил.

Когда в одну из ночей Виола, снова пьяная, пришла к нему в комнату и попыталась забраться к нему в постель, он избил ее без пощады. Так поступил бы любой нормальный отец с потерявшей стыд дочерью. А он, Павел Киселев, знал про себя одно точно – он нормальный мужик, пусть и совершивший убийство по страсти, но уж никак не извращенец.

В это же самое время в Ивановском переулке в здании архива бывшей киностудии МВД происходили другие события.

По длинному гулкому коридору спешила Белла Григорьевна – старший хранитель архива, пытаясь отвязаться от странной пары – щегольски одетого в английский костюм в полоску пожилого мужчины, скрюченного, дышавшего как астматик, и молодой женщины в джинсах – белесой блондинки, которая заботливо поддерживала его.

Петр Грибов, добравшийся до архива киностудии МВД через знакомых в правоохранительных органах, приехал в сопровождении Яны Лопахиной.

– Я же уже сказала вам – нет, нет и нет. Это невозможно, это архивный материал под грифом «Секретно».

– Но я заплачу любые деньги лично вам, я коллекционер, я хочу купить этот фильм, хотя бы копию с него, единственную копию. Может, мы все же договоримся? Я пришлю специалиста сделать копию, никто не узнает. Хроника ведь все равно приговорена к уничтоже-нию, так мне сказали. Но я должен иметь этот фильм. Хотя бы посмотреть… увидеть ее. Поймите, после стольких лет, на закате жизни я должен увидеть ее. И пусть она с экрана увидит, что она сделала со мной.

– Кто? О ком вы говорите? – Белла Григорьевна, старший хранитель архива, остановилась. – Да вы не в своем уме. Вы ненормальный.

– Пожалуйста, позвольте мне увидеть кинохронику.

– Фильма нет, он уничтожен.

Она двинулась по гулкому коридору, стремясь скрыться за дверью кабинета, но Грибов и его приемная дочь Яна не отставали.

На полке в хранилище за железной дверью лежали коробки с пленкой, приготовленной к списанию и утилизации. Уже внесенные в акт, подписанный во всех инстанциях.

В запертом на замок темном просмотровом зале белел экран на стене.

И свет не лился из тесной каморки киномеханика, и компьютерная студия пустовала.

Никто из зрителей не сидел перед экраном в кинозале, по которому двигались зыбкие тени. Тени теней.

Яма в земле…

Гроздья рябины – крупным планом, багряные, но кажущиеся черными.

И на все это далеким несмолкающим эхом накладывался звук и новый кадр.

Крупным планом – кладбище Электрогорска и трактор, ревущий мотором, лязгающий гусеницами, как танк, уничтожающий, сравнивающий ту могилу с землей. На траве валялись обломки кола и осколки елочной игрушки-звезды. Трактор кружил на одном месте, утрамбовывая, давя все, что там было и чего там не было никогда, загоняя все как можно глубже.

Чтобы не осталось и следа.

Но след всегда остается.

В номере люкс на двадцатом этаже отеля «Украина», окнами своими смотрящем на набережную и Белый дом, на огромной, как футбольное поле, роскошно убранной кровати играли в карты Роза и Ада.

Роза Петровна Пархоменко обыгрывала свою давнишнюю партнершу Адель Захаровну Архипову. Обе пожилые женщины тем не менее радовались как дети, они были совершенно счастливы.

Молодой официант из обслуживания в номерах, доставивший по их звонку обед из ресторана, с великим изумлением, украдкой наблюдал за ними, сервируя стол, откупоривая бутылки с минеральной водой.

Мальчик с периферии, как и вся обслуга, он привык видеть людей этого возраста в очереди в сбербанк за грошовой пенсией или штурмующих пригородную электричку с коробками рассады. Но эти старухи, эти дамы отличались от всех старух, от всех пожилых, которых он когда-либо видел. И дело заключалось не в их деньгах, которыми они откровенно бездумно сорили. А в чем-то ином.

Перебравшиеся из палаты кремлевской больницы в номер люкс отеля «Украина», они были заняты только собой. Здесь их ушей достигли траурные вести, но они окончательно замкнули свой слух для бед и несчастий.

Они твердо знали, что проживут остаток жизни прекрасно – только вместе, только вдвоем.

Молоденький официант сервировал стол у окна между двух кресел, оттуда можно любоваться потрясающим видом на город во время обеда.

– Что ты нам привез? – спросила Адель Захаровна Архипова.

– Все, что вы заказали.

– Умница, Роза, ты только глянь, какой он ловкий.

– Дай ему на чай, – сказала Роза Петровна, мешая карты. Она уже хотела есть, тучная плоть требовала свое.

Адель Захаровна достала из портмоне деньги.

– Вот, купи себе что-нибудь. Служи хорошо. Мы позвоним, когда закончим. Мне тут определенно нравится. Роза, любовь моя, а тебе? Как все красиво сервировано, попробуем, каково на вкус. Надеюсь…

– Да, мадам, я слушаю, – юный официант вытянулся в струнку.

– Надеюсь, ты нас не отравишь?