Valkyrja

…Я сижу и жду, устремив свой взгляд в голубое сияние комнаты. «Кто это будет, кто? Камень, зверёк, цветок, колючка, огонь, вихрь, а может быть, ангел или демон? Всё принимаю, - мысленно шептала я, заранее всё принимаю, всех люблю». Клянусь, я ожидала всего чего угодно, но только не того, что случилось после. В однородном сиянии голубой полусферы, будто бы вырезанная ножом, образовалась дверь. Подул лёгкий, чуть заметный ветерок, дверь приоткрылась, и в комнату вошла стройная женская фигура, примерно моего роста, с головы до ног укрытая плащом. Плащ был синего цвета, с атласным блеском, золотом расшитый по краям. Женщина приближалась неспешно, осторожно ступая по полу, который, казалось, даже как-то подчёркивал и усиливал лёгкость и не- весомость её походки. Она подошла ко мне на расстояние вытянутой руки, и, опустившись на колени, села напротив. Словом, она приняла ту же позу, в которой сидела я, тем самым будто бы желая в чём-то мне уподобиться. Я же в тот момент, как загипнотизированная принялась рассматривать её плащ. Это вначале он показался мне атласным. Теперь же я чётко видела, что состоит он вовсе не из материи, а из прохладной, синей, струящейся энергии. И хотя женщина сидела неподвижно, плащ всё время колыхался, играя перламутровым блеском так, будто бы он сам создавал некое движение и сам же ему подчинялся. Наверное, минуту или чуть больше я созерцала это необычное явление. И если честно, то уже одно только это было для меня таким чудом, сладостных воспоминаний о котором моему сознанию хватило бы, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Но на самом же деле всё только начиналось… Когда она, посидев немного так, освободила голову от скрывавшего её плаща и открыла мне своё лицо, мне показалось, что я перестала дышать, ибо просто сказать, что она была прекрасна, означает не сказать ничего. Все мои представления о красоте, женственности, духовности, благородстве, о самом великом, возвышенном и прекрасном, что только вообще может быть в этом необозримом Мире, все они вдруг превратились в ненужный мусор, жалкую игрушку, и, рассыпавшись серым пеплом, безжизненно и безвозвратно померкли перед Её обликом, перед Её Ликом. И хотя моё дальнейшее описание этого облика будет являться лишь отчаянной попыткой неумелого художника отобразить в иконе образ Божества, я всё же позволю