Valkyrja

- Не знаю, всё зависит – скользнула влажным  взглядом снизу вверх  по её телу. Задержалась на груди, усмехнулась про себя «можно было бы и больше» в который раз восхитилась мускулами, перекатывающимися под гладкой кожей,  - от  моего состояния. Смотрю на тебя и понимаю, насколько я бесперспективна.

Ой, судя по всему, оценка кое-какой части тела не прошла незаметно. Не надо было так смотреть, не надо, не надо. Не подходи так близко, я нервничаю.

- Я смотрю, тебя что-то не устроило, - Из наклонилась надо мной. Она что, пощёчину мне решила грудью отвесить? – Может, мне попробовать переубедить тебя?

Я всего лишь захотела отвести её груди от своего лица…. Я не знаю, почему мои ладони, прикоснувшись,  не захотели  с ними расстаться. Я даже не могу сказать, почему мой язык дотянулся до соска и попробовал его вкус, почему губы-предатели, последовали за ним и начали действовать отдельно от моих мозговых посылов? Да ты животное, Мурик. Ты же даже фамилии её не знаешь.

Сердце бешено неслось вскачь, только не подведи меня, только не подведи меня, сиденье скамьи не сильно широкое, где вторая скамейка? Шуба летит. Кэт на шубу, я на Кэт, не люблю, когда жёстко, но пусть, бедные коленки, локти, пусть. Боже, я не такая, но ... «Кто был охотник, кто добыча».

Работа.  Хромающая походка,  измождённое  лицо. Сочувствующие взгляды, вопросы.  И  самые простые  – «Ты упала?  Растянула?  Попала под авто?» И всякие гнусные инсинуации, заставляющие меня краснеть, на которые я сначала пыталась отвечать с улыбкой, потом врала напропалую и мечтала только о том, как вернусь домой, залезу  в горячую ванну и  буду лежать там долго-долго.

    Кэт была права – «завтра» показалось мне цветочком по сравнению с «послезавтра». Естественно,  ни на какую тренировку я не пошла. Неделю меня даже не тянуло в сторону спортзала, я его за километр обходила при возможности. А сейчас я просто каждый вечер жду, когда  опять неуёмное желание бегать, прыгать, качать пресс вернётся снова. Ведь мечты не умирают...

Мой спортивный практикум  2.

    - Ты не говорила, что у тебя есть дочь, - немного растерянно произнесла Кэт. Первая фраза после нашего столкновения  с Машкой  у подъезда. Я забрала  её  пальто, поцеловала в висок.

- Тебя это огорчает? Проходи, осваивайся.

Давай же милая,  сравняй  счёт, расскажи мне что-нибудь о себе.  Карт-бланш тебе в руки. Ты теперь обо мне почти всё знаешь. Мои бастионы пали, генералы  воли сложили оружие, песчаные замки с большими надписями «не верить, не верить» рассыпались в прах. Стараюсь сейчас не думать, к кому ты  спешишь,  покидая  мою уютную, милую, квартирку, выставленную ранее на продажу и ставшую  нашим убежищем.  Иногда мне казалось, что квартира к тебе лучше относится, чем ко мне. Ты явно прикормила домового.  Нерабочая для меня плита (как мне кофе сварить, так мы не можем), под твоим чутким руководством, с упоением, достойным только моего сожаления, подогревала   какие-то ужасные каши. Однажды я подошла к плите и неосторожно (если честно, это был  жест  глубочайшего отчаяния) вылила содержимое кастрюли на пол. Каялась, аргументами  сыпала  - стоит ли тратить время на приготовление пищи, если нормальную еду (пиццу, роллы, да всё что захочешь) привезут в течение пятнадцати минут, только позвони. В итоге вместо любовных развлечений  - мытьё пола и  двадцатиминутное  истязание мышц  пресса. Счастье-то какое, что я уже почти пан спортсмен. Наказание не соответствующее преступлению. Да,  это хорошо - фитнес на дому, но я ведь в другое время могу этим заняться. Было, конечно, бурное примирение. Я даже съела несколько ложек непонятной, заново приготовленной, бурды (не очень понятно  только, кто из нас готовить не умеет?) Короче, пропал  «солдат  любви».