Валлия

Не видя никакого подвоха, я, припоминая всё: рассказала, даже неожиданно для самой себя, вспоминая те моменты, о которых совершенно забыла. Сейчас же рассказывая, я словно вновь ощутила то дикое желание, с которым я тянулась к серебристой, сверкающей капле, чувствуя, что она часть меня, она – это я!

Тот момент, когда я рвалась к ней, проступающие на моих руках чёрно-серебристые руны, которые не позволяли мне это сделать: наливали свинцовой тяжестью руки. Момент, когда я пыталась исхитриться и боком подойти к манящей меня субстанции и вследствие чего уже на всём теле, словно опутанном неприятной, липкой паутиной проступили те же самые руны.

– Всё тот же женский голос, – продолжила я свой рассказ, – пообещал, что поможет и что мне рады. Вот и всё. Потом я проснулась.

Я обеспокоенно посмотрела на Улзия, ожидая его вердикта: что меня ждёт, смогу ли обучиться своему дару, пользоваться им? Только жрец, отвернувшись и глядя на ровное пламя свечи, молчал. Минута, две, три… мы сидели в тишине: жрец обдумывал услышанное, а мы с Максимом смотрели друг на друга. Я сама протянула ладонь и коснулась его. Максим, обхватив её, ответно, ободряюще пожал, но смотрел, словно сквозь меня.

– Знаете, Валлия, – стоило услышать голос жреца, мы разомкнули ладони и внимательно на него посмотрели, – что означают руны на вашем теле во сне?

– Нет, – мотнула головой, – я так понимаю, это то, что блокирует мой дар.

– Да, вы совершенно правы. Но у них есть значение. Я предвижу, что подниму сейчас очень тяжёлую для вас тему, но вы должны знать причину и последствия.

Сглотнув, я напряжённо ответила:

– Я готова.

– Дело в том, что девочек рождённых с даром «зеркало», очень оберегают, потому что им нельзя вступать в интимные отношения до 21 года. Вы об этом знали?

– Нет, – ответила растерянно. Да и откуда мне было знать, если я и о даре-то своём узнала совершенно случайно? Но естественно эту мысль озвучивать не стала.

– Если до этого возраста девушка лишается невинности, то она и лишается большей части своего дара. Именно это и означали руны на вашем теле. Если бы это произошло добровольно, то руны были бы серебристого цвета, а у вас они чёрно-серебристые и это значит, что вы лишились невинности насильственным способом.

Я закрыла глаза, тело словно закаменело, а из памятивыскакиваливоспоминания как меня тринадцатилетнюю девчонку, привязав к кровати, лапает грязными руками здоровый мужик. Его вонючий, слюнявый рот обхватывает мою ещё по-девичьи маленькую грудь, облизывая и кусая её, его вонючий член, которым он касался моего лица, размазывая градом катившиеся из глаз слёзы, вспышка боли, огненным потоком разлившаяся по всему нутру, которое рвал мужской орган, крики, сквозь кляп, безумные крики…

Очнулась у Максима на руках, непонимающе посмотрела на его склонённое ко мне лицо, его глаза в которых плескалась боль? Непонимающе осмотрелась и в это же мгновение память, сбивающим потоком, вернулась ко мне. Я задёргалась, пытаясь освободиться от объятий Максима: «Создательница, он теперь всё знает!» Зная насколько омерзительно случившееся со мной, я сейчас не могла, не хотела на него смотреть! Задёргавшись ещё сильнее, тихим шёпотом попросила:

– Пусти! Пусти, пожалуйста!

– Лия, посмотри на меня!

– Нет. Пожалуйста, нет. Не сейчас. Отпусти меня, – отбиваясь, шептала, периодически смахивая текущие по щекам слёзы. Стоило мне всё-таки освободиться, как выскочила из этой пещеры и, промчавшись в бытовую, плотнее задёрнула за собой портьеру и опустилась на пол.

Прислонившись спиной к каменной стене, стараясь сдержать нервную дрожь, успокоиться. Понимая, что истерить сейчас не время, мне просто надо засунуть эти воспоминания обратно, как можно глубже, дальше! Не ворошить их! Кое-как продышавшись, долго умывалась, приводила себя в порядок, наконец, поняла: дальше тянуть уже нельзя. Всё равно мне придётся отсюда выйти.

Зато потом, когда закончится это безумное собеседование, меня уведут на подготовку и не придётся, хотя бы какое-то время встречаться с Максимом глазами. «Создатель, что же он сейчас чувствует ко мне? Ведь это всё противно, гадко!» Встряхнулась: «Не сейчас! Не думать! Зато у него будет время обдумать услышанное!» Кое-как совладав с собой, вышла и столкнулась с Максимом.

– Лия, – он попытался притянуть меня к себе, но я тряхнув головой, отстранилась.

– Всё в порядке, правда. Надо закончить собеседование, – я решительным шагом направилась обратно, уселась на ковёр, дождалась пока Максим устроится рядом и наступит тишина. Не поднимая глаз на жреца, обронила: