Вальс любви

— Никакого беспокойства. — Не совсем так: его беспокоило собственное неблагоразумие там, наверху. Он мог думать только о том, как понесет Дорис в постель, как она будет сопротивляться — и проиграет — на всем пути к спальне.

Почувствовав небывалое влечение, глядя в сверкающие звездами глаза Дорис, он вдруг подумал, что на самом деле ему следовало ухватиться за костыли, как утопающий хватается за соломинку.

IV

На следующее утро Дорис разбудили незнакомые звуки. Плескалась вода, кто-то насвистывал веселую мелодию. Энди Хаммел уже в душе.

Она застонала, все еще пребывая в ярости. Ночью Энди отнес ее в спальню и практически уложил в постель, несмотря на все громкие протесты А сейчас он выльет на себя всю горячую воду. Однако даже досада не могла подавить ее воображения, представлявшего его намыленное тело под горячими струями — мокрое, мускулистое, очень мужское.

Она приложила немало усилий, освобождаясь от этого миража, и попыталась сосредоточиться на других вещах. Бодрая мелодия свидетельствовала, что он отлично выспался. Дорис с остервенением накрыла голову подушкой — она-то не выспалась и была сейчас совсем разбитая.

Вывихнутая лодыжка болезненно пульсировала всю ночь. А все ее тело испытывало смехотворное влечение к мужчине, виновному в вывихе. Ее заполняло желание.

Его не было с тех пор, как она уступила Дику. Думающий лишь о себе, он оказался не очень-то приятным любовником. И больше ее не тянуло в мужские объятия. А теперь вот в ее душе поет Энди…

Она прогнала эту мысль, откинула с головы подушку и услышала, что Энди завернул кран. Воображение снова встрепенулось, нарисовав картину того, как он обтирается полотенцем. Оно трется о его мускулистую грудь, плоский живот, его…

С завтрашнего утра я буду просыпаться первой и принимать душ. Стоически выждав, пока не закроется дверь из ванной комнаты в его спальню, она вернулась к своим размышлениям.

Через двадцать минут, стиснув зубы от непереносимой боли, она допрыгала на одной ноге до кухни. Сегодня утром ей было не до гостей, мокрые волосы она собрала в привычный конский хвост и натянула столь же привычные джинсы и ковбойку. Распухшая лодыжка не влезла в сапог для верховой езды, и она надела мокасины.

Бой и Той дремали под столом, за которым Джек и Энди пили кофе. Энди был в джинсах и синей рубашке. Салли вырядилась, словно дешевая танцовщица и суетилась у плиты. Как если бы уже была замужем за дедом.

— Доброе утро, девочка. — Дед широко улыбнулся ей. — Хорошо спала?

— Плохо. — Спать она будет, когда докучливые гости уберутся домой. Она заметила, что Салли украсила кухонный столик маленькой вазой с полевыми цветами. Что это она вынимает из духовки? Бисквиты. А что, что там шипит? Подлива. Любимый завтрак деда.

— С вашей щиколоткой не следует ходить, — нахмурился Энди. — Сядьте и поднимите повыше ногу.

Дорис проигнорировала непрошеный совет и запрыгала в сторону кофейника.

Салли преградила ей дорогу и мягко сказала:

— Пожалуйста, садитесь и дайте отдых ноге, Дорис. Я обслужу всех. Вы какой кофе предпочитаете?

— Черный, как грех, — ответила Дорис, желая сказать, что кухня принадлежит ей и бабушке Энни, а не Салли. Нечего ей суетиться тут.

Продолжая улыбаться, Салли налила кофе в чашку и попросила:

— Энди, помоги, пожалуйста, Дорис сесть.

— Я не нуждаюсь в помощи, миссис Хаммел. — Дорис ухитрилась сделать короткий шаг к столу и скривилась от боли.

Энди вскочил на ноги, сделал три гигантских шага и подхватил ее на руки.

— Вам явно не хватает здравого смысла, Дорис, — упрекнул он ее.

— Верно, черт возьми, — согласился Джек.

Дорис молча смирилась с таким насильственным переносом. Да и не могла она говорить, прижатая к сильному телу Энди, вдыхая запахи кастильского мыла и лимонного крема для бритья. Холодный душ успокоил ее, но от крепких мужских объятий она снова запылала.

Его волосы были еще влажными, и упавший на лоб золотистый завиток напомнил ей почему-то их рыжего жеребца. Пришлось снова перевести дух, когда он усадил ее на стул рядом с собой.

— Дед, — позвала она, как только смогла говорить, — эти костыли должны быть на чердаке. Знаю, ты их уже искал, и Энди, но…

— Он тоже искал? — поперхнулся Джек.

Энди, честно глядя в озабоченные глаза старика, подтвердил:

— Да, искал, но их нигде нет.

— Не посмотришь еще раз, дед?

Подняв на лоб одну кустистую бровь, Джек обратился к Энди:

— Не поможете мне поискать их?

— Конечно.

Они вышли из кухни и поднялись на чердак. Опираясь на балку, Джек широко ухмыльнулся, показывая пальцем на костыли.

— Почему вы их не заметили, Энди?

— Из уважения к бабушке и хозяину дома, наверное.

— А не потому, что вам понравилась моя девочка?

— Салли следовало бы сказать вам, что я противник брака, — пожал он плечами.

— Она сообщила мне об этом по телефону, как и я ей о том, что Дорис слишком горяча, горделива и упряма, чтобы быть покорной женой кого бы то ни было. Она противится знакомству с мужчинами с тех пор, как один из моих ковбоев разбил ей сердце.

— Тогда что же вы, старики, пытаетесь свести нас? — И Энди закатил глаза.