Вальс одиноких

Путешественники страдали от жары и духоты: вагоны с кондиционерами были им не по карману. Забранные металлическими прутьями окна не закрывались, но с улицы тоже шел жар. Купе казалось непривычно тесным: по три полки с каждой стороны вмещали шесть человек. Постоянно приходилось думать о сохранности багажа: воровство в стране еще не изжили. Сумки и чемоданы здесь приковывали цепями к ножкам стола или оконным решеткам – так в России запирают велосипеды, оставляя их на улице. Несмотря на все ухищрения, Глеб все же лишился новеньких сандалет, беспечно оставленных в проходе купе на ночь. Другая напасть – мелкие торговцы. Они шли вдоль вагона непрерывной чередой, предлагая что-то купить. Но русские держались твердо: к таким они привыкли дома, в родных электричках.

Все остальное в поезде было вполне цивилизованно. Воды – вдосталь, и качество лучше, чем в российских поездах. Рядом с клозетом обнаружились даже фонтанчики для ополаскивания, что не в пример гигиеничнее привычной европейцам туалетной бумаги. Здесь, в Индии, чистота и грязь были разведены по разные стороны. Для личной гигиены – все, для общественной – ничего. Чистая вода в туалете и горы мусора за окнами поезда составляли разительный контраст.

На станциях к окнам тянули грязные руки нищие. До пояса обнаженные, с кровоточащими язвами на теле, они представляли устрашающее зрелище. Некоторые умудрялись забраться в вагоны и терроризировать пассажиров уже в непосредственной близости. Проводник предупредил, что добрый жест тут наказуем: получив малое подаяние, попрошайки с повышенным энтузиазмом добивались увеличения суммы. И тогда избавиться от них было гораздо труднее! Это замечание Глеб расширил: «Дорога в ад вымощена благими намерениями". Наша дорога к божеству усыпана искушениями делать добро. И мы должны всячески их избегать».

Поездка продолжалась почти двое суток. Наконец, измотанные жарой и впечатлениями, приехали в Бангалор. Здешние улицы поражали еще сильнее чем в Дели. Заметную часть дороги оккупировали коровы. Они неспешно брели по своим делам или. притомившись, располагались отдохнуть посреди проезжей части. Автомобилисты в почтении пропускали священных животных. Паломники с трудом добрались до автобусной станции. Еще несколько часов езды в старой дребезжащей машине, и коней пути: ашрам.

Прежде Иветта думала, что ашрам – это загадочное поселение вроде русских монастырей. Но вес было куда прозаичнее. Ашрам действительно был огорожен забором, но этим его сходство с монастырем ограничивалось. Территория походила на обычный санаторий: четырех и пятиэтажные корпуса и масса отдыхающих здесь паломников. Приезжим предлагались варианты расселения с разной степенью комфорта. Иветта и Глеб, фактически супруги, могли устроиться вместе, но им следовало отработать типовую программу – проникнуться состраданием экзальтированных одиночек, стремящихся к чуду паломников. Поэтому Глеб категорически заявил:

– Я определюсь в мужской барак – это нечто вроде казармы. Там спят рядами на полу, на маленьких матрасиках. Это здорово интересно и меня не пугает – я же служил в армии. А тебе лучше поселиться в гостиничном номере с какой-нибудь из наших женщин.

– Нет, – возразила Иветта. – Если ты не желаешь жить вдвоем, пойду в женский барак. Я тоже хочу почувствовать этот мир изнутри. К тому же в номере мне придется общаться с соседкой, а в бараке я буду один на один со своими мыслями и чувствами – лучшее условие для медитаций. Ведь рядом наверняка окажется иностранка, а я языков не знаю.

В ашраме не только жилые помещения разделялись на мужские и женские. В столовой и на религиозных службах женщины и мужчины сидели по разные стороны. И вообще, никаких излишеств здесь не полагалось: наркотики, спиртное и курение были под запретом. Иветта с Глебом находились рядом очень редко: по дороге на мероприятия да вечером, на прогулках.

Многотысячные толпы почти не утомляли: все подчинялись строгому распорядку. В столовой разговаривать запрещалось. Паломники молча ели традиционный рис, заправленный острым соусом, тщательно облизывая пальцы. Есть полагалось руками Считалось, что так человек лучше понимает суть пищи, подготавливая ее к проникновению в свое тело.

* * *