Вальс с медведем (СИ)

Как и накануне, утро выдалось солнечным, ясным, без намёка на возможный дождь или скорое снисхождение загадочных туманов. Ради прогулки встать пришлось пораньше — уж точно раньше, чем Арнетти привыкла дома в мире людей, — но диван хорошему сну способствовать категорически не желал, и потому ранняя побудка проблем не вызвала. Куда большие трудности порождали туфли не по размеру, но Арнетти решила перетерпеть. Всё ради возможности посмотреть мир за пределами полянки, где располагался медвежий дом.

И ради когианы.

Ночь ящерки, судя по всему, прошла вполне благополучно. По крайней мере, выглядела она ровно так же, как вчера, и не казалась страдающей от голода или обезвоживания. Хвост на месте, чешуя не выпала и иногда когиана недовольно шипела на каждого медведя по очереди. Зато Арнетти встретила с тем же хрюканьем, с каким обнюхивала её пальцы вечером, и даже попыталась броситься к ней из таза, в котором, похоже, и просидела всю ночь. Бернар отвязал верёвку, передал свободный конец Арнетти, и они отправились на берег острова.

Путь занял меньше времени, чем предполагала Арнетти. Лес и отсутствие привычного человеческого поселения со сбившимися в кучку домами создавали ощущение, будто вокруг и впрямь одна дремучая чащоба, где нет никого, кроме диких зверей. Но нет, тропинка, ведущая прочь с полянки, лишь немного попетляла меж деревьями и вскоре взору Арнетти открылся соседний дом, похожий на медвежью берлогу. Укрывался он на похожей полянке, с похожим курятником и огородом, поднятый на похожих сваях над землёй. Ещё дальше встретился другой дом, а там и третий, четвёртый… Все жилые, с тянущимся из труб дымом и мельтешащими во дворах фигурами их обитателей. Да и лес оказался не столь густым и непролазным, каким виделся с террасы. Тут и там бежали узкие тропки, слышались голоса, долетали запахи, почувствовать которые мог и человек. Бернар шёл первым, здоровался с теми, кто его замечал, кивал в ответ на пожелания славного дня.

Арнетти с когианой следовали за оборотнем — ширина тропинки не позволяла двоим идти по ней бок о бок. Гулять с ящерицей на верёвочном поводке было не слишком-то удобно, когиана то шла рядом, пусть и небыстро, но спокойно, то начинала рваться с дорожки в кусты, по-собачьи что-то вынюхивать и мешать шипение с коротким урчанием. Может, зверей каких чуяла? Арнетти спросила у Бернара, водятся ли здесь дикие животные, и узнала, что в жилом секторе острова настоящего зверья нет, разве что случайно забредут в ненастный сезон или молодняк по неопытности сунется. Большая часть домов сосредоточена на одной его половине, на другой же почти никто не жил и там лес тянулся густым покровом до самого берега. Лошадей и коров не держали, отдавая предпочтение домашней скотине меньшего размера — козам и свиньям. Что не выращивали и не мастерили сами, то привозили с большой земли, но, как и подозревала Арнетти, представления о необходимом у местных жителей несколько отличались от её собственных. Оборотни редко болели и потому не нуждались во врачах, начальное образование детвора получала в единственной на острове школе. Брачными клятвами обменивались под открытым небом в присутствии свидетелей, тела умерших предавали огню и все гражданские акты заносились писарем в специальный талмуд. В общем, жили просто и радовались тому, что имели.

Часть 16

Почти как в «Зове луны и доводах рассудка». Ни тебе властных собственников-альфачей, ни беспорядочной половой жизни оборотней, ни бесконечных тёрок из-за истинной пары.

Чистокровных людей на острове и впрямь было мало, но, по уверениям Бернара, разницы между людьми и нелюдьми не делали, ко всем относились одинаково дружелюбно. По крайней мере, пока речь шла о местных. На приезжих с большой земли ожидаемо смотрели косо и чем дальше эти земли находились от озера Туманов, тем больше подозрений вызывал такой гость независимо от происхождения.