Вальс с медведем (СИ)

Свет фонарей вокруг большого дома соперничал со светом, льющимся из его окон, а путь через площадку к главному входу озаряло тёплое пламя факелов, воткнутых в землю. Оборотни, русалки и люди неспешно стекались к дому, откуда уже доносилась весёлая незатейливая музыка. Вокруг бегали дети с разноцветными лентами в руках, молодёжь громко смеялась и шумно переговаривалась, разбивалась на постоянно смешивающиеся компании. Представителей старших поколений тоже хватало, на подступах к дому Арнетти не без удивления заметила Беллу. Принаряжаться как юная девушка пожилая медведица, конечно, не стала, но не отказала себе в удовольствии украсить свежими цветами волосы и лиф простого синего платья. Ринда поздоровалась с Беллой и сразу повернула голову, демонстрируя бежевую атласную ленту. Она уложила волосы каким-то хитроумным узлом и ловко плела в него ленту так, что та не потерялась среди блестящих тёмно-каштановых прядей. Впрочем, Арнетти справедливо подозревала, что Дагги не то что не оценит обновки соседки, но даже не заметит, что у Ринды вообще что-то есть в причёске, если только пальцем ему не ткнуть. И бледно-зелёное, расшитое оранжевыми и белыми цветами платье вряд ли сильно впечатлит парня. Разве что низкий вырез удостоит взглядом — повседневные платья столь глубоким декольте не отличались.

Белла одобрительно кивнула Ринде, и девушка расцвела, заулыбалась, словно уже получила порцию долгожданного внимания от Дагги. Затем пристальный взгляд медведицы прогулялся по Арнетти и отразилось в нём удивление, сдобренное капелькой растерянности. Арнетти в свою очередь кивнула Белле и поспешила дальше, увлекаемая уверенной рукой спутницы.

Бернар как ушёл утром, так ещё и не объявлялся. По крайней мере, до их ухода. Ринда пояснила, что отец всегда так делает — не мешает ей собираться, а как они с братом уйдут, так возвращается домой, переодевается и отправляется к большому дому. Мужчинам завсегда проще, добавила Ринда, продолжая кивать направо и налево, соседям, знакомым и друзьям. Натянут что первое из шкафа выпадет и идут, даже рубашку погладить не удосужившись. Нет-нет, папа её не такой, он-то одевается аккуратно и содержит в чистоте что себя, что свою одежду, но Бена ему ни за что не переплюнуть по количеству времени, потраченному на прихорашивания. Однако и Бен подолгу крутится перед зеркалом не со зла, просто очень уж ему нравится впечатление на девушек производить…

Вот так, слушая вполуха болтовню Ринды, Арнетти и переступила порог главного и единственного зала большого дома.

Часть 28

Следовало признать, здешний зал собраний бесконечно далёк от бальных залов княжеских резиденций. Просто большой прямоугольный зал с дощатым полом и длинными скамейками вдоль деревянных стен. Отродясь не водилось тут ни помпезных колонн, ни вычурной лепнины, ни роскошных расписных потолков, ни хрустальных люстр. Не сновали туда-сюда лакеи, не блистали драгоценностями дамы, не расплывались в светских улыбках любезные кавалеры. На одной половине играли музыканты, рассевшиеся на стульях и табуретках, на другой тянулись рядком столы с угощениями и напитками. Ярко светило множество фонарей и ламп, на стенах висели пучки душистых трав и цветочные гирлянды, от столов тянулись приятно щекочущие нос ароматы. Народ постепенно заполнял зал, растекался по нему пёстрыми потоками. Соседи и друзья приветствовали друг друга, улыбались, обменивались впечатлениями и ожиданиями от предстоящего мероприятия. Вокруг столов суетились замужние женщины: переставляли блюда, бутыли и кружки, гоняли желающих ухватить кусочек прежде срока и беззлобно спорили вполголоса, что и где должно стоять по мнению каждой хозяйки. Мужчины постарше — таковых в зале набралось пока немного — проверяли лампы и передвигали бочонки с пивом. Детвора не с меньшим энтузиазмом бегала и по залу, пожилые занимали скамейки. Молодёжь держалась кто ближе к музыкантам, кто, наоборот, едва ли не у самого выхода, шепталась, смеялась и стреляла глазками в сторону приглянувшегося объекта.

Оказавшись внутри, Ринда тоже первым делом наивнимательнейшим образом изучила ту часть зала, что попадала в поле её зрения, в поисках долговязой фигуры. Объект в пределах видимости не обнаружился, и девушка заметно погрустнела.

— Наверное, не пришёл ещё, — заявила Ринда нарочито беззаботно, хотя ясно было, что сказано это не для собеседницы, но во имя собственного успокоения. — Да вы снимите шаль-то, тут скоро жарко будет, ух!

Арнетти послушно сбросила с плеч шаль. Оборотни всё же не мерзли так, как люди, и если Ринде в тонком платье было нормально, то Арнетти свежую прохладу осеннего вечера ощущала очень даже остро.

— Вот, пусть все видят, какая вы красавица сегодня, — Ринда забрала шаль и закинула её на верхнюю полку своеобразной общественной вешалки при входе.

Арнетти провела ладонями по складкам юбки, поправила ленту, повязанную на талии вместо декоративного пояса, и пожалела, что здесь нет, как в приличной гардеробной, зеркала в полный рост. В дверцах шкафа много не насмотришь, как ни старайся.