Вальс с негодяем (СИ)

Белла боялась пошевелиться. Боялась спугнуть ощущение невероятного счастья, которое окутало её теплым, ласковым одеялом.

Он повернулся к ней и запечатлел на её лбу нежный сухой поцелуй. Затем встал, подошел к окну, несколько мгновений смотрел на залитый лунным светом сад. Потом ушел в гардеробную.

Её глаза сами собой начали слипаться. Ей хотелось встать и пойти за ним, или позвать — но не было сил шевелиться и говорить. Она провалилась в сладкий напоенный воспоминаниями о близости сон.

Она проснулась, когда ночь уже потихоньку сдавала права, близился рассвет, было удивительно тихо. Ароматы ночного сада проникали в комнату даже сквозь закрытое окно. Уголья в камине лениво поблескивали.

Белла была одна. Ей было странно оттого, что она одна в чужой комнате и его нет рядом.

Девушка тихо встала, завернулась в одеяло и прошла к окну. Звезды гасли, небо окрашивалось розовым, в низинах стелился плотный тягучий осенний туман…

Она прислушалась к себе и поняла, что находится в состоянии покоя. Все было как надо. Естественно. И… как ни странно, то, что произошло между ней и её возлюбленным, было удивительно чистым.

Она знала, что это любовь привела их друг к другу. Любовь не могла быть ни грязной, ни страшной, ни уродливой. В представлении этой молоденькой чистой девушки любовь являла собой совершенство. А совершенство может быть только таким — чистым, светлым.

Почему-то она совсем не волновалась о том, где сейчас её любимый. Она знала, что он покинул дом, ему необходимо было выйти на простор, дышать природой, почувствовать вечность. Он мужчина. Ему трудно осознать, что с ним только что случилось нечто волшебное. Скоро он вернется, они посмотрят друг другу в глаза и поймут, что все уже решено за них. Решено на небесах.

Вот о чем были её мысли.

Глава 26.

Белла окинула взглядом комнату — это была комната, приготовленная маркизой для гостя, но вместе с тем, это была и его комната. Он привнес в обстановку частицу себя. На столе лежали книги, стоял чей-то портрет. Девушка подошла ближе — миниатюра изображала женщину, написана была лет тридцать назад — примерно такая мода была, когда её тетушка впервые вышла в свет. На голове дамы был светлый парик, голубое платье обтягивало стройный стан, высоко приподнимая полушария грудей. Белла хотела зажечь свечу, но не стала — свет из окна падал как раз на стол…Женщина с миниатюры была красива, очень красива, той настоящей женской красотой, которая сразу привлекает мужчин. В ней была манкость, страсть… Но было и что-то еще… Художнику отлично удалось передать это… Скрытая боль. Страдание. Она любила и страдала. Была ли она счастлива? И… кем она приходилась Суиту?

Белла не решилась взять портрет в руки, она лишь наклонилась к нему ближе. Взгляд её упал на страницу тетради, лежащую на столе. Листок был исписан размашистым почерком. Ей показалось, что записан какой-то план. Она не удержалась и пробежалась глазами…

Первый акт, действие первое. Знакомство.

Это было записано самой первой строкой. Белла улыбнулась — неужели её герой пишет? И что? Пьесы? Удивительное открытие. Но, почему-то это не показалось ей чересчур странным. Это было в его стиле. В нем присутствовал некий артистизм, что ли. Стоило вспомнить его ужасное поведение, которое он явил, услышав о том, что на острове водятся змеи! Настоящий артист!

Дальше шли краткие замечания к первому действию — пробудить интерес, заинтриговать. Ей стало интересно, что же будет дальше? Действие второе призывало рассердить, даже напугать, разжечь любопытство и увлечь. Увлечь кого? Зрителя? Героя? Героиню?

Ей казалось, что она зритель, который подглядывает за закрытый занавес. Подглядывает в самую суть его души…

Он пишет! Создает нечто удивительное, увлекательное! И… это так на него похоже!

Ей хотелось прочитать дальше, но она услышала шум в его гардеробной и резко отошла от стола — не хотелось, чтобы он думал, что она шпионит…

Суит вошел в спальню стремительно. Вся его фигура выражала решимость. Волосы были влажны, мокрая рубашка облепила тело. Белла почувствовала холод, который он принес с собой, и плотнее закуталась в одеяло. Ей показалось, что он не увидел её.

— Гэбриел?

Его глаза нашли в темноте её хрупкую фигурку. Она сделала движение в его сторону, и он так же двинулся к ней, но замер на полпути…

— Подожди, я возьму полотенце…

— Почему ты мокрый?

Они говорили странным, неестественным шепотом…

— Я… Мне нужно было… немного остыть…

— Ты… плавал?

— Да, решил пройтись до нашего острова…

Он сказал «нашего острова» и волна теплой нежности хлынула в её сердце…

— Иди ко мне, я согрею тебя…

Одним шагом Суит преодолел расстояние, разделяющее их, на ходу срывая рубашку.

— Вы удивительно щедры, сударыня…

— О, да, сударь…

Руки обвили его мощный торс, он прижал её к себе.

— Ты замерзнешь, пойдем в постель.

И через мгновение они уже лежали рядом, и его рука накрывала темный холмик меж её бедер. Она помнила, что после соития на её ногах оставалась кровь, но сейчас её не было.

— Я помыл тебя, пока ты спала…

— О…

— Тебе больно?

— Нет… Боли я не чувствую…

— А что чувствуешь?