Вальс в темноту

Поднимаются бокалы и снова опускаются на стол. Жарден, с гримасой на лице, наконец сел. Супруга же его, раскрыв рот, помахала перед ним рукой, словно желая избавиться от неприятного вкуса.

Раздались первые аккорды музыки.

Дюран и Джулия поднялись на ноги; их поспешность могла бы показаться неприличной, не будь она столь понятна.

— Простите нас, мы хотим потанцевать.

А Дюран многозначительно подмигнул Жардену, давая тому понять, что к столу они больше не вернутся.

О чем Жарден, прикрыв ладонью рот, незамедлительно сообщил своей жене. Вызвав у нее недовольство в добавление к тому, что она уже испытывала по поводу всего происходящего. С кислым видом она поднесла бокал к ханжески поджатым губам.

Скрипачи в унисон взмахнули смычками и заскользили ими по струнам, извлекая звуки вальса из «Ромео и Джульетты».

Несколько мгновений, пока играли вступление, они стояли друг против друга. Затем она наклонилась, чтобы подобрать подол своего отороченного мехом платья, он расставил руки, и она скользнула в его объятия.

Начался вальс, самый быстрый из всех парных танцев. Круг за кругом в одну сторону, затем поворот, а потом опять, кружась обратно.

Мимо проносились столы и лица, как будто они стояли в центре водоворота, а на стенах и потолке, как кометы, мелькали огни газовых ламп.

Она, слегка выгнув шею и отклонив голову назад, глядела прямо ему в глаза, словно говоря: «Я в твоих руках. Делай со мной все, что пожелаешь. Куда бы ты ни пошел, я последую за тобой. Твой путь — это мой путь».

— Ты счастлива, Джулия?

— А разве по моему лицу этого не видно?

— Ты больше не жалеешь, что приехала в Новый Орлеан?

— А разве для меня теперь могут существовать другие города? — пылко спросила она.

Снова и снова круг за кругом; наедине друг с другом, несмотря на то, что кругом шуршали юбки и кружились другие пары.

— Наша совместная жизнь будет такой же, как этот вальс, Джулия. Такой же плавной, гладкой и гармоничной. Ни одного неверного движения, ни одной фальшивой ноты. Мы всегда будем так же близки, как сейчас. Едины и душой, и телом.

— Жизнь как вальс, — восторженно прошептала она. — Бесконечный крылатый вальс. Вальс любви и света в пене белоснежных кружев.

Она зажмурилась, словно в экстазе.

— Вот здесь боковая дверь. И никто на нас не смотрит.

Они резко затормозили, поднявшись на носки, как это делают фигуристы. Разделившись, они поглядели в сторону покинутого праздничного стола, наполовину заслоненного от них танцующими парами. Затем он, ведя ее перед собой, обошел пальмы, бронзовую статую нимфы, витые колонны и свернул из обеденного зала в подсобные помещения, где благоухали ароматы ресторанной кухни и совсем близко раздавались голоса. Она хихикнула, заметив, как попавшаяся им по дороге кошка удивленно остановилась.

Теперь он пошел впереди и, взяв ее за руку и потянув за собой, поспешными шагами вывел из здания в переулок. Отсюда они наконец вышли на улицу. Подняв руку, он остановил экипаж и через минуту уже сидел рядом с ней, покровительственно положив ей руку на плечо.

— Сент-Луис-стрит, — гордо объявил он. — Я укажу вам, где остановиться.

И под звон колоколов собора Святого Луиса, начавших бить полночь, Луи Дюран и его жена устремились по направлению к своему новому дому.

Глава 6

Пустой дом ждал. Ждал начала своей жизни, которая для дома является жизнью его обитателей. Кто-то, скорее всего тетушка Сара, зажег перед уходом масляные лампы по одной в каждой комнате, и капельки пламени, заключенные в стеклянные абажуры, мигая, рассеивали темноту янтарным свечением.

В воздухе стоял тот же смешанный запах древесной стружки, замазки и красок, приправленный ароматом мастики для пола, но теперь уже не столь явственно ощутимой, так как на дощатый пол были постелены ковры, а окна задрапированы занавесками.

Кто-то принес в гостиную цветы, не дорогие из магазина, а полевые, веселые, пестрые и милые, пышной охапкой нависавшие над вазой с широким горлышком, стоявшей на столе в центре гостиной. Из букета, как иглы из дикобраза, торчали веточки вербы.

Даже часы были заведены и начали отсчет времени, новые часы, привезенные из Франции и стоявшие теперь на камине, с корпусом из цельного куска зеленого оникса, украшенным с обеих сторон бронзовыми розочками и увенчанным бронзовым амуром с крылышками, как у мотылька. Их усердное, сосредоточенное тиканье вносило в холодное молчание дома успокаивающую нотку домашнего уюта.

Все было готово, не хватало только жильцов.

Дом ждал, когда прибудет хозяин с супругой, чтобы вступить во владение.

С улицы раздался приближающийся гулкий звук лошадиных копыт, которые, дважды цокнув по мостовой, остановились. Под тяжестью перемещающегося веса скрипнули оси колес. Извозчик профессионально щелкнул языком, снова застучали копыта, и стук, удаляясь, растворился в ночной тишине.

Затем послышался скрип шагов по мощенной плиткой дорожке и заговорщический шепот, словно одна нога делилась с другой каким-то секретом.

Через минуту повернулся ключ во входной двери.