Вальсирующие со смертью

— Нет, конечно. Он никому не доверяет. Как только книга выйдет в свет и он явится с повинной, тогда пожалуйста. Для тебя будет сделано исключение.

— Ладно. Вот что, майор. Бутылку забирай с собой, а мне оставь материалы, какие успел собрать, имена и даты. А я пошел в ванную на часок. Отмокнуть надо. Если дело пойдет, я за пару недель справлюсь. Был бы материал стоящий. Нюх мне подсказывает, что здесь есть над чем голову поломать.

— С тобой можно иметь дело, маэстро Веселовский. Кстати сказать, Леночка Григорьева одна из его жертв.

— Ее-то за что? Божий одуванчик.

— А вот в этом тебе придется разобраться. По его мнению, во всем виноват вальс. Вальс стал занозой, впившейся ему в голову. Но я с ним не раз разговаривал, он не производит впечатление больного человека и очень беспокоится, что его примут за параноика. Мне приходилось иметь дело с маньяками. Могу сказать: ни в одном из них я не нашел и тени отклонений от нормы. Каждый имеет веские причины и очень убедительно отстаивает свою правоту. Просто они считают, что нам, смертным, не понять тех, кто набрался храбрости переступить черту.

Добрушин достал из кармана несколько листков писчей бумаги, сложенных вчетверо.

— Тут некоторые конспекты, даты и имена. Если мы договорились, я займусь делом вплотную.

— Займись, майор. Мы договорились.

10

«Скорая помощь» подъехала к дому в шесть часов утра. За рулем сидел Максим, в салоне находился его надежный человек. Оба в салатовых халатах и шапочках.

— Здесь, Лева?

— Второй подъезд. Лифт один, и тот не работает. Придется подниматься на шестой этаж пешком.

— Это мелочи. Бери носилки и пошли.

Машина «Скорой помощи» никого не удивила.

Но когда санитары вышли из «рафика» с красным крестом, Ник-Ник, наблюдавший из джипа, напрягся.

— Ну вот, черный ангел-хранитель прибыл.

— О ком ты? — спросила Катя.

— Тот, что пониже. Я прозвал его «уборщиком». Он ходит следом за нашим майором и убирает за ним трупы. Но я никак не могу понять его цели. Зачем ему это нужно?

— Может, Добрушин его нанял?

— Нет, в контакт они не входят. Этот парень наблюдает за ним так же осторожно, как мы. Это осложняет нашу работу. Мы можем оказаться между молотом и наковальней.

— А если предупредить Добрушина?

— Не имеет смысла. Во-первых, майор станет работать с оглядкой. Во-вторых, «уборщик», сам того не понимая, делает нам большое одолжение. Он выбивает Добрушина из седла, подбрасывая трупы следствию. Майор уже близок к панике. Психика у него неуравновешенная. Нам остается только масло подливать в огонь. И такой способ имеет право на существование. Мы сделаем из хитроумного, хладнокровного убийцы умалишенного маньяка. А это пожизненное заключение в психиатрическом отделении Бутырки. Там и здоровый человек через две недели превращается в безвольное животное. Приговор, достойный нашего героя.

Санитары поднялись на шестой этаж, и Максим позвонил в квартиру Нины.

— Какой смысл? — спросил Лева.

— Береженого Бог бережет.

Дверь никто не открыл.

— Ну вот, теперь можно приступать к работе. Дубликаты ключей мы уже давно заготовили.

В квартире они находились не более десяти минут. Толстушку пришлось переодеть, кровавые пятна смыть, платье забрать с собой. Ни на лестнице, ни во дворе санитары никого не встретили. В такой ранний час жильцы дома пребывали в полудреме, и только ранние пташки чистили зубы и готовили себе завтрак.

Труп запихнули в машину, и «скорая помощь» выехала со двора на улицу. Максим чувствовал себя спокойно, все шло по плану, и он не обратил внимания на джип, который их преследовал на почтительном расстоянии.

«Скорая помощь» заехала во двор, где стоял старый заколоченный дом, кучи мусора и катафалк с надписью «Ритуал». Труп перетащили в автобус, переложили с носилок в гроб, и, перед тем как закрыть его крышкой, Максим незаметно подложил под покойницу черную монету, на которой было выбито одно слово «Нодия».

Машина «Скорой помощи» осталась стоять во дворе, а катафалк выехал на улицу.

— Чисто работают, — тихо сказал Ник-Ник.

Джип тронулся следом за автобусом.

Возле крематория их поджидала похоронная бригада. В девять часов утра четвертый зал принял умершую от инфаркта Нину Александровну Дунину. Заведующий лично оформил документы и после недолгого прощания родственников гроб с покойницей отправился в печь. Несчастная толстушка, она мечтала услышать марш Мендельсона, стоя с букетом цветов и держа под руку красавца, посланного ей судьбой. Но ни цветов, ни марша она не получила. Судьба обманула ее, а жизнь оборвалась. Добрая и глупая, она потеряла все: веру, надежду, несостоявшуюся мечту и любовь.

В то же самое время азартный и заводной, талантливый и проницательный Александр Одиноков заканчивал первую главу своего нового романа, в котором своенравная красотка сломала себе шею, падая с лестницы.

ГЛАВА VII

1