Вальсирующие со смертью

Начался новый такт вальса. Она наступила на подол платья, и все произошло в один момент. Поднос выпал из рук и с грохотом поскакал по ступеням, разбивая посуду, разливая пенящуюся жидкость и разбрасывая осколки.

Она упала лицом вперед, перевернулась и покатилась по крутым ступеням к порогу. Он стоял окаменевший и обреченно наблюдал за кошмарной картиной.

Грохот затих, а вальс продолжал играть. Он выронил сигарету на пол и не мог шелохнуться, не отрываясь от застывшего в неестественной позе тела. Юбка задралась к груди, оголяя красивые ноги в черных чулках.

«Что это? — подумал он. — Как это? Безумие!»

Он подошел к женщине, отдернул платье и взял ее за голову. Все тело было изрезано осколками стекла, бирюзовое платье превратилось в пурпурное. Голова безвольно висела на шее, словно на ниточке, а голубые глаза застыли, как стекляшки. Губы продолжали улыбаться и выглядели еще ярче на фоне побелевшей кожи.

Он осторожно опустил ее голову, приподнялся и сел в кресло возле ажурного столика. Вряд ли в эту минуту он осознал, что произошло на его глазах. Голова плохо соображала. Жил человек, он только что с ним разговаривал, и его не стало. Так все просто. Есть и нет.

Его взгляд вновь упал на конверт с деньгами. Рефлекс сработал раньше, чем возникла мысль. Он схватил деньги и сунул их в карман.

В воздухе послышался запах гари. Там, где упала сигарета, тлел ковер. Он встал, поднял сигарету, загасил ее в пепельнице и вышел из дома.

Его уход напоминал бегство. Дом остался незапертым. Все, что его беспокоило, это свидетели. На пути никто не повстречался. Но он не знал, как ему выбраться к станции. Раечка привезла его на машине, которая осталась стоять на участке. Он понимал, что делает что-то не так, но ноги сами несли его прочь от проклятого места.

Так он выбрался к какому-то поселку, и ему повезло. Тут же стоял автобус до станции Снегири. Пассажиров было немного, и он устроился у окна.

Заплатив кондуктору за билет, он попытался сосредоточиться. Здорово его тряхануло. Вместо постели — смерть. Разве сообразишь сразу, как поступить. Нет, конечно, вот он и бежал куда глаза глядят.

2

Погода испортилась. Игорь Валентинович закрыл окно и задернул занавески. Тусклый пейзаж московского дворика, напоминавшего глухой колодец с помойными контейнерами, не радовал глаз. Скромно обставленная однокомнатная квартира с потертым паркетом также не располагала к хорошему настроению.

В прокуренном помещении находились двое мужчин, не считая хозяина. Солидный, грузный человек с красивым лицом сидел на диване и молча наблюдал за действиями хозяина. На вид ему было чуть больше пятидесяти, лысеющий брюнет с добрыми, влажными, черными глазами. Он напоминал университетского профессора, которому все вокруг должны сдавать экзамены, и только он один мог ставить оценки по собственному усмотрению, выказывая снисходительность любимчикам и проявляя требовательность и нетерпимость к лентяям. Рядом в кресле сидел молодой человек лет тридцати пяти. Блондин с голубыми глазами, напоминающий Ивана-царевича, сошедшего в сегодняшний мир с лубочной живописи народных мастеров. Одна деталь портила его лицо — очки с толстыми стеклами в старомодной оправе.

Хозяин сел за стол и положил руки на скатерть. Смиренный и тихий, как нерадивый ученик. Он ждал своей оценки и не рассчитывал на высокий бал.

— Как могло случиться, Игорь Валентиныч, что женщина осталась жива? — низким вкрадчивым голосом спросил лысеющий, брюнет, не сводя пытливых глаз с хозяина.

— Первый опыт не может принести стопроцентного результата. Все зависит от дозировки и от организма клиента, иммунитета и других побочных причин. Мы не можем делать опыты на самих себе. Или я не прав?

— Вряд ли мы имеем право на ошибки, — продолжил солидный господин. — На жертву выписано свидетельство о смерти, заказан крематорий и оформлены документы на квартиру. И что мы видим? Покойница разгуливает на этом свете, где место ее уже занято. Такие издержки нам не по карману, уважаемый доктор.

— Согласен, Отар Георгиевич. Но мы не о том говорим. — Хозяин повернул голову к блондину и, немного нервничая, задал вопрос: — Расскажи-ка, Ваня, как прошел вечер? Как она себя вела?

Иван Никитич Радько пожал плечами.

— Обычно. Она выпила две рюмки вашего зелья. Мы мило посидели, потом часок провалялись на двуспальном сексодроме. Потом ее вырвало. А когда ее лицо покрылось красными пятнами, я понял, что пора уходить. Бутылку я забрал с собой, а она заснула.

— Она принимала какие-нибудь таблетки?

— Да. Ей показалось, что недомогание связано с давлением, и она приняла какое-то лекарство.

— Пятна на лице это плохо, — задумчиво произнес хозяин. — Ты с ней общался после этого?

— Я позвонил ей на следующее утро. К моему удивлению, она подошла к телефону. Жива и здорова. Мало того — баба вызывала врача. Ей поставили диагноз «острое пищевое отравление» и дали бюллетень. Сейчас она в полном порядке.