Вам и не снилось… пятнадцать лет спустя

– Ах, ты, мальчик мой! - ласково произнесла она, погладив его по щеке. А голос-то звучал фальшиво! Испугалась его старшая подруга! Конечно, он не показал ей, что понял все о ее неопытности по части адюльтера, страхе выглядеть не лучшим образом. Он только подумал: «Что ж, мы на равных. Главное, чтоб она так не боялась».

Насколько все-таки фальшива жизнь, вернее, правила, по которым она предлагает играть! Ты должен соответствовать какому-то образу, который, с точки зрения окружающих, тебе подходит. Вот Рита перед всеми играет роль преуспевающей журналистки, которой просто повезло с денежной работой и с солидной фирмой, мол, какой же уважающий себя журналист от такого откажется! В действительности - жуткие переживания и тоска по «настоящей» работе, особенно на радио. Она ведь слушать радио спокойно не может, у нее тут же слезы на глазах: «Я им просто болею, не могу без этой отравы!» - призналась она ему. Только ему. А уходила с этой «отравы» как? С ухмылочкой, с презрением ко всем остающимся, мол, у меня идей вагон и в сотне мест получше вашего меня ждут, как последнюю надежду… а как вышла за дверь, так ножки подкосились, слезы полились, сердечко заныло.

И перед ним ведь выпендривается: я-де опытная женщина, мне так стыдно, что я мальчишку совращаю! А сама, как заяц, дрожит от страха!

А он сам? Как-то кончились у него занятия, вышел он с ребятами на крыльцо их альма матер, стоят, курят, трепятся… И вдруг Макс увидел Риту. Она стояла неподалеку и, улыбаясь, смотрела на него. Он рванул к ней, что есть сил, сорвался с места, как гоночная машина на «Формуле-1».

– Ого! - гоготнули его одногруппнички.

Макс прижал Риту к себе изо всех сил. Она пыталась оттолкнуть его.

– Ты что, спятил? На нас все смотрят!

И это было так. Тыкающая компашка молодых жеребчиков не сводила с них своих наглых глаз.

– Черт с ними! Почему ты здесь?

– Я просто очень хотела тебя увидеть. Я не права? - какие у нее глазищи, с ума можно сойти!

– Ты всегда права! - ласково ответил Макс.

На следующий день жеребчики обступили его со всех сторон.

– Ну, Макс, колись!

– Это твоя тетя?

– Шутка, Макс, спокойно! Мы все поняли! Только сознайся: ей же никак не меньше двадцати… м-м… семи?

– Вот твой интерес, оказывается: не девочки, не мальчики, а дамы!

– А заливал-то, чувак: работаю, занимаюсь, времени нет!

– Макс, а как такие дамы в деле?

– По крайней мере, они в теле!

И гогот. Что им объяснять, козлам? Они давно смирились с тем, что Макс - не коллективистская особь, что у него есть какое-то свое существование в собственном мире и своих интересах. Разумеется, люди задавали себе вопросы, что такого интересного нарыл в этой жизни Макс, что ему по фигу девочки, дискотеки, компании? И была даже зависть, тщательно маскируемая под презрение. Так эта зависть теперь даже усилилась: ничего себе, симпатичная, зрелая дама - вот одна из Максовых тайн! Однако как он кинулся к ней, как она смотрела на него! Быть может, тут нечто больше, чем просто накопление сексуального опыта? Но это уже перебор!

Макс слушал гогот одногруппников, догадывался о незаданных вопросах и, в конце концов, сказал:

– Ну, вы оторжались, наконец? Чего пристали - завидуете, так и скажите!

Это был вполне тот ответ, которого ждали. «А ты как думал?», «А у нее подруги свободной нет? В смысле - замужней…» и пошло-поехало. Тут началась лекция, и все само собой успокоилось.

А Максу было стыдно. «Завидуете…» Вот к чему он, получается, свел их. с Ритой любовь. Но разве, если б он попытался им объяснить это, его восприняли бы как нормального человека? Нет, надо соблюдать правила игры! Вот - «завидуете» и с нужной интонацией - это всем понятно. И не выходит за рамки и правила.

А кто знает, может, все эти ржущие ребята тоже играют свои роли и тяготятся ими не меньше, чем Макс… Но Максу было безумно стыдно перед своей Любовью. «Прости, Рита!» - мысленно извинился он перед ней.

Когда пришел «назначенный» день, Рита с утра сделала все, как тогда: Ваню пораньше - к маме, сама к тете Симе («Господи, сделай так, чтобы она подольше не уезжала!»), потом якобы по делам и магазинчикам. На самом деле - опрометью домой.

Когда Рита влетела в квартиру, часы показывали двенадцать тридцать. У нее еще полчаса.

Под душем она мылась самой душистой пеной, какую нашла накануне в галантерее. Теперь: дезодорант, духи и, наконец, на свежее, благоухающее тело - новое белье за умопомрачительные деньги («Только для него! Боже, какая рекламная пошлость!..) и те самые носочки. Снять предстояло с себя все, кроме них.

Надев легкое нарядное платье (спасибо, в квартире тепло, как ни странно, уже затопили), Рита пошла проверить, все ли у нее тип-топ в комнате.