Вам повторить? (СИ)

Он приобнял ее одной рукой, пока она засыпала молотый кофе в турку.

— Будешь кофе?

— Давай. Я виделся с Роном и Джинни, — оповестил он ее, присаживаясь за стол.

— Они тебе рассказали? — спросила гриффиндорка, завязывая волосы в пучок.

— Да, но… как? Я имею в виду… ребенок Малфоя? — скривился друг так, будто только что отхлебнул соплей летучей мыши. — И Волдеморт, это невозможно — мы уничтожили все крестражи, ты сама знаешь, мы…

— Да, я знаю, — Гермиона перебила панический поток вопросов от Гарри. — Но вдруг это не так? Вдруг мы что-то упустили?

— Исключено. Дамблдор сказал бы нам об этом, — он засыпал в чашку с ароматным напитком две ложки сахара с горкой, и Грейнджер поморщилась, достав с полки батончики, безвредные для зубов.

— Но что, если Дамблдор не знал? Я уж не знаю как, но мы должны понять прежде, чем это произойдет, потому что… это может закончиться слишком плохо.

— Рон сказал, что… что тебя не станет. Через восемь лет, — сглотнул Гарри, которому даже эти слова дались сложно.

— Как и тебя. Вернувшись, он убьет всех нас, — Гермиона уставилась в одну точку, понимая, что ароматный кофе, ее любимый сорт, подаренный родителями из последней поездки, не может перебить затхлый запах крови и холодной смерти, который так живо вырисовался в ее голове, кажется, больше не имея шансов забыться — слишком глубокими были шрамы от войны.

— Мы ведь только начали жить нормально, — Гарри закрыл лицо ладонями. — Я думал, что все закончилось. Что мы, наконец, победили.

— Эй, мы что-нибудь придумаем, — протянула к нему руку Гермиона, зная, какой это сильный удар для Поттера, для которого война была практически личностным поединком. — Скорпиус вернулся, чтобы предупредить нас. Я почитаю что-нибудь о крестражах, возможно, мы что-то упустили, еще раз проанализирую…

— Подожди, подожди! — прервал ее Гарри. — А ты уверена, что… эээ, Скорпиус — тот, за кого он себя выдает? Просто, это довольно странно, ну, знаешь, во всех смыслах.

Гермиона закусила внутреннюю поверхность щеки, понимая, к чему клонит Поттер — он всегда был слишком тактичным, чтобы спросить о чем-то в лоб.

— Они тебе наверняка уже сказали — мы сделали тест. Он действительно наш ребенок. И я клянусь тебе, у меня нет ни единой мысли о том, как это могло случиться, — покачала головой Гермиона, будучи полностью искренней. — Ты же знаешь, насколько я ненавижу Малфоя. Отбрось даже то, что он сделал — это самый мерзкий человек, которого я когда-либо знала.

— Возможно, это какая-то параллельная вселенная? Что-то вроде мира наоборот? — спросил друг, немного кривясь, потому что и сам понимал, что эта теория звучит как сценарий второсортного фильма фэнтези, который ни за что не окупится в прокате.

— Ты сам знаешь, что полотно времени едино. Оно не высечено на камне и постоянно меняется, но любой исход произошедший когда-то — это один из витков настоящего, — продекламировала она вызубренную теорию. — Мне противно даже говорить об этом, но факт остается фактом: если в одной из проекций будущего у нас с Малфоем появился ребенок, то это были такие же мы, как и в теперешнем.

— Просто я… я не знаю, что теперь делать. Мой шрам…. он не болит. Мне кажется, я бы почувствовал, если бы Волдеморт возрождался или что-то вроде, — произнес Поттер, машинально касаясь лба.

— А он и не должен. Сам подумай, Волдеморт возродится только через восемь лет или около того, — сказала Гермиона, убирая чашки и вспоминая, что так и не спросила сына, когда именно он вернулся.

— То есть, у нас еще есть время, — кажется, произнеся это вслух, Гарри немного успокоился.

— Но все равно, нельзя оттягивать это. Сегодня мы не стали наседать на Скорпиуса с вопросами, мне кажется, он и так пережил достаточно стресса, — она закинула бокалы в посудомойку. — Но завтра нужно попытаться узнать у него как можно больше информации, которая могла бы нам помочь.

— Да, но он ребенок. Ему всего… сколько? Восемь? — нахмурился лучший друг. — Мне кажется, что будущая ты сделала бы все, чтобы защитить его от любой информации и жестокости происходящего.

— Верно, но как говорила Вида Винтер: «в доме, где есть дети, секреты невозможны», — пожала плечами девушка. — Могу поспорить, он знает больше, чем родители хотели бы того. Скорпиус создает впечатление очень умного мальчика.

— Еще бы, ведь ты его мать, — усмехнулся Гарри.

Они помолчали, каждый думая о том, как быстро их жизнь вновь перевернулась с ног на голову, будто ребята жили в какой-то компьютерной программе, закодированной на определенное развитие событий. Будто спокойная жизнь была просто вне игры — недостижимая возможность, как самый последний уровень в бесконечном шутере.

— Ты говорил с ним, да? Как он? — вдруг спросила Гермиона, не уточняя, о ком идет речь, впрочем, это было и не нужно.

— Рон, он… — вздохнул парень. — Он где-то между яростью и депрессией. Но уверен, что справится. Это ведь ничего не значит. Сейчас есть проблемы гораздо важнее.

— Точно, — кивнула она, благодаря, что Гарри на ее стороне. — Нам нужно собраться завтра, когда Скорпи проснется. Обсудить все.