Вам повторить? (СИ)

Пустая бутылка воды полетела в мусорный бак, попав прямо в цель и создав шум. Гермиона заметила, что Малфой стоял в спортивной форме, а когда слизеринец был одет во что-то такое обтягивающее, как эта футболка, спорить с ним становилось еще сложнее.

— Не смей кричать на нее! — возмутилась она. — Тинки, иди.

— Да? А на кого мне кричать, Грейнджер?! — Малфой дернул головой, когда домовая испарилась. — Куда ты собралась?

— Домой, — Гермиона закрыла глаза, приготовившись к тяжелому разговору.

— Круто, видимо, твое письмо об этом идиотском решении затерялось среди корреспонденции, а сегодня у Фрэнка, как на зло, выходной, — парень злобно хлопнул руками по ногам, прислоняясь к стене. Ох, черт, он был зол.

— Драко…

— Не называй меня так, когда пытаешься сбежать, — ткнул он пальцем в нее, и, несмотря на то, что их разделяло несколько метров, Гермиона будто почувствовала толчок в грудь.

— Не ори на меня! — это было слишком. — Я здесь не пленница! Ты настаивал на безопасности, и это было разумно, но сейчас больше нет угрозы! И я могу жить там, где хочу!

— Ты носишь моего ребенка! — крикнул Драко, делая шаг вперед, используя эти слова, как манипуляцию, способ контроля.

— Я знаю, Малфой, я помню об этом! — кажется, они поняли, насколько сильно были повышены их голоса, когда Гермиона сорвалась на очередной гласной. Она закрыла глаза, переводя дух, и продолжила, но совершенно тихо. — Драко, пожалуйста, отпусти меня. Это нужно. Нам нужно все закончить.

Каждое слово вызывало в ее горле спазмы, и она с очередным слогом вспоминала, почему именно хотела уйти, не прощаясь. Поэтому.

Ее слова как-то странно подействовали на Драко, потому что, открыв глаза, Гермиона увидела, что он отступил, сделал шаг назад. Глаза Малфоя вновь стали непробиваемой стеной, за которой не было видно ничего: лишь серость, дым и абсолютная пустота, которую парень всегда показывал.

— Нам нужно это закончить, — наконец, повторил Драко, кивнув.

Она выдохнула, понимая, что не смогла бы выдержать еще одного раунда.

— Только не наказывай Тинки, я прошу тебя, — попросила Гермиона, вновь заставив чемодан приподняться на пару сантиметров над землей. — Она мне помогала, потому что знала, что меня не отговорить.

— Ладно, — согласился слизеринец, и даже по его голосу невозможно было ничего понять.

Гермиона завернула за угол и, схватив в руку горсть летучего пороха, тут же бросила его себе под ноги, не оборачиваясь.

***

Полить цветы, которых после всего этого времени не спасла бы даже живая вода — это первое, что сделала Гермиона, вернувшись домой. Вторым было… что ж, проплакать два дня. Она помнила все предписания врача по поводу позитивных эмоций, но в каком-то роде это они. Это было что-то нужное, словно полное очищение. Два дня прошли словно в кисельной жиже, потому что все, что Гермиона делала — оплакивала Скорпиуса. Невозможно было просто забыть о том, что человек, который за все эти месяцы успел стать твоей частью, растворился в воздухе и больше не появится утром, чтобы потребовать торт без завтрака. И если бы она смогла просто стереть его, это не являлось бы нормой.

Несколько фильмов были просмотрены во время этих вечеров, но ни единый не оставил места в сознании. Гермиона даже ела на автомате. Но каким-то чудом, открыв глаза на третий день, она почувствовала, что ей помогло. У нее получилось отпустить.

Конечно, любой бы сказал, что это не имеет смысла, но никто из них не был родителем внезапно исчезнувшего ребенка. Только после нескольких ванн пролитых слез, до нее, кажется, наконец, дошло. Она беременна. У меня будет ребенок.

До определенного момента Гермиона воспринимала эту мысль как что-то фоновое, будто пациент, для которого прием таблеток вошел в норму, но он уже помнить не помнил, от чего их принимает. И только сейчас она действительно почувствовала.

У нее, наконец, хватило сил разложить вещи из чемодана, который все эти несколько дней просто валялся посреди комнаты в открытом состоянии, чтобы из него было удобно что-то брать. Шли дни, Гермиона с удовольствием отметила, что Илоиза не страдает чувством обостренной заботливости, и отреагировала на просьбу своей подопечной именно так, как она того просила — завалила ее работой. После стольких дней стресса и страха гриффиндорка была только рада плюхнуться в дела с головой, с единственным отличием в том, что теперь на ее столе стоял чай вместо кофе.

Она проведала родителей, огорошив их новостью о своей беременности. Перед этим Гермиона потратила не один вечер для построения истории о том, куда исчез девятилетний Скорпиус, чтобы нанести минимальный вред для психики магглов. Родители, конечно же, заметили, как мялась дочь, когда они спросили о Драко, но решили опустить эту тему до следующего визита.

Еще одной частью ее личных спавших оков был Рон. Гермиона проведала его в Норе, рассказав новости, и даже небо стало на несколько тонов светлее, когда он отреагировал на это нормально.

— Ты правда не ненавидишь меня? — спросила она, поворачивая чашку в своей руке по кругу.