Вам возвращаю Ваш портрет

- Не заводись вполоборота, Василий, сейчас и про счастье народное поговорим. С человеческим счастьем, все более или менее ясно, но вот народное не могу постигнуть, не вмещается в моей голове. Эдак под хорошую закуску можно и про зубную народную боль и про общий любовный экстаз довольно забавно нафантазировать. Для чего пролетарке с пролетарием полагается соединяться, я примерно догадываюсь и не осуждаю, только зачем же устраивать большие групповые комбинации. Ты скажи, в вашей самой умной книжке, которая «Капиталом» называется, не указано, какими именно местами лучше всего пролетариям друг к дружке присоединяться? Зря улыбаешься, дружище Василий, это вовсе не праздный вопрос, потому что каждый человек является изделием штучным, многие могут и не состыковаться.Язнавалодногоэнтузиаста, которыйцелуюжизнь потратил на то, чтобы из тысяч кроликов соорудить огромного африканского в три тонны слона. С какой стороны только ни принимался за дело, как ни соединял между собой зверяток подопытных, безумная затея не находила положительного разрешения. Никакого слона, как ты сам понимаешь, в результате никто не дождался, но кроликов фокусник загубил подчистую, всех до единого. Сомневаюсь, однако, что и вам посчастливится под руководством «Капитала» сотворить что-либо дельное, а вот пролетарий загубите обязательно. И это очень печально, потому что без уважительного отношения к труду, человеческая жизнь на Земле утратит вселенский положительный смысл. Извини, что отвлекаюсь, но ты хоть обращаешь внимание, как птицы поют нынче утром в Разливе. Давай помолчим, насладимся хоть малость, до чего же люблю наблюдать на ранней заре пробуждение вашей природы.

Василий Иванович невольно сосредоточился и произошло обыкновенное чудо - как будто во всю мощь врубили большой колокольный репродуктор и вывалили на комдива бесконечно пестрое, разноголосое пение птиц. В детстве он безошибочно умел отличить дробное коленце малиновки от трели с росчерком певчего зяблика. Как никто иной понимал разницу между дроздом белобровиком и рябинником, но даже не заметил, как все эти милые, трогательные навыки безвозвратно растерял по фронтам мировой революции. Только поганое воронье не позволяло забывать о себе, регулярно отмечаясь на штабных документах картечными залпами.

- Да ты не расстраивайся шибко, Василий, я и сам иногда увлекаюсь сверх меры работой, забываю про все, представь себе и про пение птиц, - несомненно для учтивости, вошел в положение друга деликатный Создатель. - Все-таки согласись, не умеем мы ценить настоящую жизнь, может потому и маемся дурью, забавляемся всякими революциями. Между прочим, я немного опасаюсь - это ваше невиданное объединение всех пролетариев, оно не будет препятствовать обнаружившим желание людям сердечно влюбляться, рожать детей, с упованием отходить в мир иной, наконец? Много чего приходится делать человеку поодиночке, чтобы оставаться в образе прародителя вашего, иначе недолго ведь и к макакам незаметно скатиться. Я уже не говорю о покорении олимпов бессмертия. Лев Толстой хотя и выходил на сенокос с мужиками, но великие романы ваял без свидетелей. Так же как и дивный поэт Александр, в преподобии Пушкин, под шум ветвей и скрип гусиных перьев, палил одиноко свечу томительными болдинскими вечерами.

- Кто ж спорит, Отче наш, случаются занятия, в которых и мы пока что порознь стоим, а там дальше видно будет. Москва ведь не сразу, как Вы знаете, строилась, - принялся невозмутимо стоять на своем неприклонный Чапай и про себя подумал: «Не плохо бы как-то осадить старикашку, изловчиться и дернуть хорошенечко за нос, чтобы не задавался. Пускай не воображает, что мы глупее ихнего небесного брата».

Он тут же выпалил удачно пришедшее на ум соображение:

- Вы небось на небесах друг от дружки не прячетесь и глупостями всякими по одиночке не занимаетесь. Потому и говорится в Писании: «Возлюби ближнего крепче, нежели себя самого». Вот мы от великой любви друг к дружке и ведем дело к мировому объединению.

Комдив даже подскочил на коряге от удовольствия, ловко на сей раз у него получилось. Согласитесь, не так-то просто в состязании смекалкой озадачить Всевышнего.