Вам возвращаю Ваш портрет

Вот не могу удержаться, чтобы не привести свидетельство духовного писателя девятнадцатого века Андрея Муравьева, посетившего Софию: «Переступи порог и дохнешь иной жизнью; пусть замкнутся за тобою медные врата западные, и за ними мир: иди все к востоку, к той Нерушимой стене, которая осенила собою Церковь и Русь; и когда в алтаре соборном, на сводах горнего места, встретит тебя, с воздетыми к небу руками, Молитвенница земли Русской, которой еще молился великий Ярославль - тогда пади пред нею в безмолвном восторге, и выскажи свое сердце, если есть еще слова в такие минуты!».

Центральным персоналием Софии Киевской является мозаичное изображение Богоматери Оранты, расположенное над горним местом главного алтаря собора. С незапамятных времен это изображение именуется христианами Нерушимой стеной. Во всей искусствоведческой и религиозной литературе установившиеся наименование трактуется как свидетельство нерушимости святого храма, прошедшего через вековые испытания и, соответственно, как порука нерушимости города Киева. Дескать: доколе стоит в Софии Нерушимая стена, быть и Киеву. Еще считалось, что всякому, кто хоть раз в жизни взглянул на Чудотворную Оранту, проведением сообщалось Небесное заступничество. Я же, однако, сомневаюсь, что создатели этого уникального образа были так уж озабочены судьбой города Киева, ибо все их творческие устремления обращались все-таки к прекрасному Небу. Согласитесь, никакие земные радения не способны мобилизовать человека, на создание шедевра, подобного уровня.

И вот открываю тайное. Изображение Богоматери на центральной алтарной стене, с ограждающее поднятыми руками, есть ничто иное, как нерушимая преграда, стоящая между нами и Царствием Божием. Приходите в Софию, мобилизуйте свое воображение, постарайтесь проникнуть за образ Оранты и перед вами отворятся чертоги Небесные. Дело в том, что Пресвятая Богородица, даровавшая миру в непорочном зачатии Иисуса, пребывает как бы на рубеже - между Богом и человеком. Она связывает наше земное бытие с предвечностью Божией. Однако заглянуть в Царствие Небесное из этого грешного мира весьма затруднительно, подчас и невозможно. Здесь требуются усилия высочайшего духовного напряжения, по плечу только избранникам Божиим - праведникам, святителям, религиозным поводырям. Вот и названа была Софиевская Оранта Нерушимой стеной.

Если хорошенько поразмышлять, фактически все великие памятники цивилизации являются своеобразной нерушимой стеной. Ибо все они пребывают на сопредельности с потусторонним миром. Не только гробницы фараонов и скифские захоронения, но и улыбка Джоконды - это ведь тоже своеобразная нерушимая стена, которую возвел гений Леонардо между тайной бытия и небытия. И я рискую утверждать, что из всех памятников мировой культуры, по своей эмоциональной и эстетической напряженности, Софиевская Оранта не имеет себе равных. Говорю об этом вовсе не под влиянием местечкового патриотизма, но исключительно по здравой оценке художественных достоинств мозаичного изображения Софиевской Оранты.

В сердце храню надежду, что мой рассказ о Премудрости Божией пригласит к размышлению всех, кому действительно дороги историческая память и судьба нашего народа. Ведь надо же когда-нибудь разобраться, какие злые силы смутили и вынудили миллионы людей отказаться от истинного почитания своей главной Заступницы. Даже трудно вообразить, до чего же немилосердно распорядилась жизнь, если из памяти народной напрочь вышибло духовное и смысловое значение даже самых первых его святынь.

Глава четвертая

Между тем, жизнь идет своим чередом. Река времени стремительно влечет в водовороты новых, подчас нечаянных событий, плещется еще неизведанными радостями, лукаво манит, дурманит предчувствием грядущих восторгов и разочарований. У древних греков, наших духовно-религиозных наставников, на самом деле существовала река времени и называлась она «Лета». В языковой транскрипции славян периода Киевской Руси, как мне представляется, это наименование выглядит благозвучней. «Альта» - говаривали наши предки. Река с таким чарующим названием была и у нас, она протекала в предместьях Киева, по территории нынешнего города Борисполя, и считалась любимым местом уединения многих русских князей. Там, под сенью ракит, в тиши неспешных вод, они погружались в раздумья о своей непростой доле, о грядущих путях процветания дорогого сердцу отчества.