Вам вреден кокаин, мистер Холмс

Стоит сказать, что эти ужасные смертоносные туманы в Лондоне, где я провел дни молодости, были обычным явлением. Но даже для того времени туман, в котором мне довелось пробираться в тот день, был совершенно невиданным.

Когда наконец я нашел кэб, обнаружилось, что езда по направлению к дому номер три по Пинчин-Лейн, в Ламбете, — сущее мучение. Я неотрывно вглядывался в разлившуюся за окном желчь, и иногда мне удавалось различать какую-нибудь достопримечательность, говорящую о том, что, по крайней мере, мы едем куда надо. Ганновер-сквер, Гросвенор-сквер, Уайтхолл, Вестминстер и, наконец, Вестминстерский мост, окутанные туманом, проплывали мимо на пути к негостеприимной улице, где обитал мистер Шерман, натуралист, чей необыкновенный пес Тоби так часто помогал Шерлоку Холмсу в расследованиях.

Если бы у Тоби была родословная, он мог бы сойти за борзую. Кроме этого отдаленного сходства нельзя было сказать ничего определенного — даже сам мистер Шерман, которого я однажды расспрашивал на сей счет, затруднился с ответом на вопрос, кто же Тоби на самом деле. Мистер Шерман высказал предположение о помеси спаниеля, шотландской овчарки и борзой, но я нашел это объяснение малоубедительным. Бело-коричневый окрас, вислоухость и походка вразвалку — этого было достаточно, чтобы совершенно поставить меня в тупик.

Более того, когда-то в прошлом из-за болезни у него вылезла шерсть. Так что внешность у него была отнюдь не располагающая. И все же Тоби был добрым и преданным псом и не имел никаких причин чувствовать себя ущербным по сравнению со всеми остальными представителями собачьего рода, независимо от знатности происхождения. Родословную ему заменяло чутье. Насколько я могу судить, по части остроты обоняния ему не было равных. Читатели, наверное, помнят, как Тоби проявил свои незаурядные способности в описанном мной деле «Знак четырех». Тогда он самым непосредственным образом принял участие в розысках печально известного Джонатана Смола и его ужасного сообщника. Он шел по их следу через пол-Лондона. Для этого ему понадобилась всего лишь капелька креозота на ноге последнего. Правда, однажды он все же сбился со следа, приведя нас к бочке с дегтем, но и то лишь потому, что следы беглецов и бочки с креозотом пересеклись. Собака ведь не виновата в том, что спутала два следа, пахнущие совершенно одинаково. В самом деле, когда Холмс и я привели Тоби на то место, где он ошибся, он тут же исправился и устремился в нужном направлении; чем все это закончилось, я уже рассказывал.

Но даже самый буйный полет фантазии никогда не заставил бы меня предположить, до каких высот гениальности суждено будет Тоби вскоре вознестись.

Наконец, я услыхал крики животных внутри одного из домов, неоспоримо свидетельствовавших, что мы прибыли на место, и попросил возницу подождать, на что он согласился с большой охотой. Ехать по городу одному в такой денек было не только страшно, но и небезопасно.

Выйдя из экипажа, я огляделся в надежде увидеть ряды унылых домов, которые, как я знал, тянулись по обе стороны улицы, но ничего не смог разглядеть. Лишь вопли и рычание обитателей дома Шермана помогли мне найти дверь.

Я громко постучал и, кроме того, покричал для верности, потому что вой внутри был просто оглушительным; создавалось впечатление, что обитатели зверинца тоже растревожены окутавшей все вокруг плотной пеленой тумана и сажи, которая лишила их солнечного света. Однако потом я вспомнил, что звери редко вели себя тихо, и подивился, что же должен чувствовать их хозяин от этой несмолкающей какофонии.

Я встречался с Шерманом несколько раз, когда по просьбе Холмса приезжал за Тоби. Хотя он и пригрозил в первый раз сбросить на меня гадюку, сказал он это по ошибке, еще не зная, что я друг Холмса. Едва услыхав, кто я такой, он тут же распахнул передо мной дверь, и с тех пор я всегда был в его доме желанным гостем. Он объяснил мне, что поначалу принял меня в штыки оттого, что местные мальчишки житья ему не дают. С того времени, как я был у Шермана в последний раз, прошло больше года. Тогда Холмсу понадобился Тоби для того, чтобы выследить орангутанга в сточных трубах Марселя. Дело это, о котором я так и не собрался написать, было, как говаривал сам Холмс, «не лишено интереса». Если мне не изменяет память, по его завершении правительство Польши наградило его за заслуги орденом Святого Станислава II степени[12].

Довольно долго я колотил в дверь и кричал, прежде чем мне открыли.

— Ах ты, маленький… — Натуралист различил наконец-то мой силуэт, глядя поверх очков. — Ватсон, так это вы! Прошу простить меня, разумеется. Я думал, что это один из маленьких негодяев решил опять подшутить надо мной, пользуясь туманом. Как вам удалось меня разыскать? Входите же, входите!

На руках он держал обезьянку. При входе мне пришлось переступить через уже знакомого беззубого барсука.