Вамфири

— Это христианский дракон, доставшийся нам от Треков, — сказал ему тогда Владимир. — Теперь он охраняет Киев и всю Русь и рычит с твоего знамени голосом самого Всевышнего! Какие еще свои символы ты хочешь добавить к нему?

Тот же вопрос в то утро князь задал еще полудюжине новоявленных защитников своего государства — пятерым боярам, стоявшим во главе отрядов своих собственных вассалов, и предводителю отряда наемников. Все они избрали для себя символы, достойные находиться рядом с драконом на развевающихся знаменах. Но Тибор отказался от выбора.

— Я не боярин, князь, — пожав плечами, ответил валах. — Это совсем не означает, что мой отец не был уважаемым человеком, — он был благородного происхождения, но в его жилах не текла королевская кровь. Также и во мне нет ни княжеской, ни королевской крови. Лишь когда я заслужу право на обладание собственными символами, я смогу изобразить их на знамени рядом с драконом.

— Ты мне не слишком-то нравишься, валах, — нахмурившись, отвечал ему Владимир, неуютно чувствуя себя в присутствии этого огромного сурового и мрачного человека. — Возможно, слова твои продиктованы неопытностью и звучат слишком громко, но искренне. Что ж... — он в свою очередь тоже пожал плечами, — хорошо, ты выберешь себе девиз, когда вернешься сюда победителем. И вот еще, Тибор, принеси мне обещанные пальцы — в противном случае я повешу тебя за твои!

В тот же день в полдень семь разношерстных отрядов выступили из Киева, чтобы оказать помощь и поддержку осажденным защитникам границ Руси.

Прошел год и еще месяц — и Тибор возвратился в Киев, сумев сохранить почти всех своих людей и набрав еще восемьдесят рекрутов из числа крестьян, прятавшихся в горах и долинах Южной Хорватии. Не испросив разрешения на аудиенцию, он направился прямо в княжескую церковь, где молился князь. Оставив у порога свой потрепанный отряд, он вошел внутрь, держа в руках мешок, в котором что-то постукивало. Приблизившись к Владимиру, он остановился и стал ждать, пока тот завершит свою молитву. Стоявшая позади него киевская знать, замерев, молча ждала того момента, когда князь увидит его.

Наконец Владимир и греческие монахи повернулись к Тибору. Глазам их предстало поистине устрашающее зрелище. Тибор был с ног до головы забрызган грязью и землей, его левую щеку от уголка глаза до подбородка пересекал страшный чуть заживший шрам, от которого теперь осталась бледная полоса сросшихся тканей, рассеченных, видимо, почти до кости. Он отправлялся в поход крестьянином, а вернулся совершенно другим человеком.

Высокомерный взгляд желтых немигающих глаз из-под почти сросшихся на переносице густых бровей, крючковатый нос, надменный вид делали его похожим на ястреба. У него теперь были усы и неровно подрезанная всклокоченная борода. На нем также было украшенное золотом и серебром вооружение какого-то печенежского вождя, а в мочке левого уха — серьга с драгоценным камнем. Он сбрил волосы на голове, оставив две черные пряди на висках, которые свисали по бокам, как и у многих благородных людей того времени. Величественный и надменный, он, казалось, не обращал никакого внимания на окружение и не сознавал, что находится в святом месте.

— Вот теперь я вижу, каков ты на самом деле, Тибор-валах, — зашипел на него князь. — Разве ты не боишься истинного Бога нашего? Разве не трепещешь ты пред крестом Господним? Я молился об освобождении нашем, а ты!..

— А я принес его тебе, — голос Тибора был полон коварной злобы. Он вытряхнул на каменные плиты содержимое мешка. Княжеская свита и киевская знать, стоявшие позади правителя, ахнули и буквально задохнулись от ужаса. У ног Владимира на полу белела груда костей.

— Что это? — поперхнувшись, спросил князь. — Что это такое?

— Пальцы, — ответил Тибор. — Я выварил с них плоть, чтобы не оскорбляли они твой нос смердением своим. Печенеги отброшены назад и заперты между Бугом, Днестром и морем. Армия твоих бояр сторожит их там. Надеюсь, что теперь они справятся без меня и моих людей. Потому что до меня дошли слухи, что с востока на нас словно ветер надвигаются половцы. И в Турции армия готовится к войне!

— До тебя дошли слухи? До тебя?!! Так, значит, ты теперь могущественный воевода? Значит, ты теперь считаешь себя равным мне, Владимиру? И что ты имел в виду, говоря «я и мои люди»? Те двести ратников, что пришли вместе с тобой, принадлежат мне!

При этих словах Тибор сделал глубокий вдох и выступил вперед. Последовала минутная пауза, потом он низко, но неуклюже поклонился и произнес:

— Да, конечно, князь, они принадлежат тебе. Так же, как и восемьдесят беглецов, которых я превратил в настоящих воинов. Все они тоже твои. А что касается слухов, которые до меня дошли, то пусть я оглохну, если сказал тебе не правду. Просто я выполнил свою задачу на юге и подумал, что буду нужен тебе здесь. В Киеве осталось слишком мало воинов, а границы Руси обширны...

Глаза князя по-прежнему оставались полуприкрытыми.

— Так, говоришь, печенегов загнали в ловушку? И в этом прежде всего твоя заслуга?

— Положа руку на сердце, да. В этом и во многом другом.