ВАМП. Практикум по целительству

Его слова задевают. Я не из тех, кто ничего не делает для победы, надеясь на благосклонность удачи. Но… я молчу и даже взгляд не поднимаю, рассматривая ухоженные руки Монтэма. Безукоризненно белая кожа, крепкие пальцы. Он более худощав, чем внуки, и слывет великолепным мечником и магом. Великолепным до магического истощения. У Фрайда кость крупнее и плечи шире, сказывается, вероятно, кровь гайрусов.

А еще у герцога бледные, чуть голубоватые ногти.

— За особые заслуги перед империей адептка Близард награждается Золотой лентой, — где-то на грани сознания звучит голос Рорка Лайнета.

Меня же занимает важное открытие: бледно-голубые ногти деда Эйнара. Признак болезни крови, а еще… страшно проговорить даже мысленно! Но если вспомнить о невероятно длительном восстановлении после подрыва магического резерва… Нет, я должна убедиться! Когда еще я буду так близко к герцогу? И пускай это глупость, но я должна ее совершить!

Монтэм прикалывает орден к моей мантии.

— Спасибо! Служу Отчизне до последнего вздоха! — экзальтированно выдаю клятву боевиков со слезами на глазах.

Со слезами, потому что мне дико стыдно… Наверняка есть более изящный способ проверить догадку, но я сейчас его не вижу.

Еще раз громко всхлипнув, бросаюсь к герцогу с объятиями. Монтэм потрясенно замирает. А я делаю глубокий вдох, надеясь уловить за легким шлейфом парфюма запах яда, которым его травят.

— Служу Отчизне! — повторяю в полной тишине и, не видя ступеней, почти скатываюсь с возвышения.

Редкие хлопки становятся громом с небес. Секунда — и рукоплещут все. Стыд не отпускает, уши горят, хотя появляется надежда, что запомнюсь не как «девица, облапившая герцога», а как «девица — эмоциональная патриотка». Святая Виржия, какой позор…

— Близард, ну ты и учудила, — шепчет Нейсс, то есть уже Лайнет. — Зачем?!

— Надо.

— Чудила ты, — беззлобно смеется рыжая и отворачивается, чтобы любоваться мужем, читающим имена адептов.

Церемония награждения продолжается. И идет еще пару часов. Больше заминок, как со мной, не случается.

А затем мы чтим минутой молчания павших героев, и небо заполоняют магические иллюзии. Идет дождь. Ненастоящие слезы небес падают на нас и тают, не касаясь одежды. Небо плачет о невинных, и многие целительницы тоже не сдерживаются.

Смерть — это всегда боль и горе. Страшно вдвойне, когда она забирает молодых и достойных. Остается надеяться, что души рано ушедших, попав в иные миры, будут счастливее, чем здесь.

Церемония награждения плавно перетекает в гуляния. У студентов выбор: вернуться в общежития, где ждет праздничный ужин, или сразу отправиться в город, где также будут накрыты столы и будет литься рекой пиво и вино.

О том, что без контроля адепты напьются и разнесут Вышеград, академия не переживает. С первых дней нам вбивается в головы правило: «Магия — сила, умноженная на ответственность. Тот, кто забывает о долге, отступник». А отступников, любой крониец знает с детства, уничтожают. Правило, написанное золотыми чернилами, сияет днем и ночью на всех вратах во дворе академии. Смотрит на нас с каждой стены и потолка: в аудиториях, залах, на полигонах, в лабораториях, в библиотеке…

В библиотеке?.. Новая мысль-озарение захватывает неожиданно, и я сбиваюсь с шага.

— Что, Близард? — сварливо восклицает налетевшая на меня Элизара. — Замечталась?

— Ага. Ладно, увидимся на занятиях, а я побежала.

В редеющем потоке студентов, расходящемся по общежитиям, разворачиваюсь в сторону академии. Надеюсь, хоть один библиотекарь еще на своем посту. По правилам есть дежурные в праздники, но сегодня особенный день. Мало ли.

Встретив Иву, окончательно убеждаюсь в правдивости предсказания Ирады. Не одна я настолько занята, что не смогу угостить соседку тортом в честь получения Золотой ленты. Цветовой тоже не до отмечаний. Пантилийка целуется с каким-то мужчиной. Здоровенный, светловолосый, почти седой, он так крепко прижимает ее к себе, будто мечтает слиться навсегда, чтобы не расставаться. Готова поклясться, это таинственный муж Ивы, о котором шепчутся девочки в общежитии. «Огромный и жуткий» — так они его описывают. Очень емко. И хотя я проскальзываю мимо них, не задерживаясь ни на секунду, его «жуть» тоже чувствую. Подобные необъяснимые ощущения я испытывала только раз — в императорском зверинце, у клетки пещерного медведя. Но Ива любит этого страшного человека, и паре можно позавидовать — излучаемые ими эмоции напоминают восходящее солнце.

Цветова не ночует сегодня в общежитии, у них с мужем есть дом в городе, в котором она не желает жить одна. Да и неудобно ходить на занятия, знаю но себе. Отсюда вывод: мне не придется отчитываться, куда я ухожу на целую ночь, и это хорошо.

Библиотека открыта. Главная хранительница храма знаний госпожа Мылова ушла домой, и его дежурные служители, три девушки и парень, не скрывают, что совсем мне не рады: на их длинном рабочем столе уже исходят ароматом и паром жаркое, куриные крылышки и еще какие-то мясные блюда.

— Я ненадолго, и мне срочно, — объявляю нагловато.