Вампир

Еще один поцелуй! Еще одно объятие! Еще один взгляд! Пить блаженство всем своим существом становится воплощенным счастьем! Петь немой гимн победной радости! Кто могущественнее тебя, царь страха и смерти!

Любовь ли это? Это радостный взрыв двух солнц, утопающих друг в друге в таинственный момент сочетания... Возникновение звезд в бесконечности...

Дэзи! Дэзи!

Уже ничего нет, кроме совершенного счастья.

Она! Я! И ты, Мститель! Ослепленные любовью глаза сеют пламя, и из него вырастают млечные пути, космическая пыль, бесконечные цепи жизней! Из зениц Бафомета родится душа и, как молния, несется, прорезая века, чтобы со временем снова в «нем» утонуть. Рожденная в «нем», она становится «им»! Совершает таинственный круг и возвращается к предвечному источнику!

О, Дэзи! Дэзи!

Мы искали друг друга с первых дней сотворения мира! Мы томились друг по другу еще вначале, еще в «нем»!

Неужели это только сон? Если да, пусть продолжается, пусть снится вечно, вечно!

Вихрь каких-то воспоминаний начинает проноситься в мозгу... Он узнает, понимает, и душа его полна презрения.

Это был я! Отвратительная человеческая форма — это был я?

Засверкали в тумане какие-то жизни, какая-то действительность, жалкий, печальный человеческий муравейник. Стон несется от них, жалобный стон и проклятья. Роса их слез падает ему на глаза и просачивается в сердце едким страданием.

Дэзи, Дэзи!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Зенон быстро сомкнул глаза, неприятно пораженный утренним светом. Мысль его медленно подымалась как бы из глубокой бездны, тяжело работала, искала во мраке, трепетала в муке, разбивалась о туманные стены обманов, прорывалась сквозь рой привидений и тоскливо, печально выходила на дневной свет. Сердце снова начинало дрожать в страхе, сознание просыпалось и спрашивало:

«Что же это было?»

Его привел в сознание звук собственного голоса, и он снова открыл глаза.

Серое туманное утро вползало в комнату, улицы уже шумели обычным ритмом движения.

«Такой же день, как и вчера. Дождь, холод и скука! А то?»

В памяти его проносились какие-то смутные, бессвязные воспоминания, с каждым моментом все более бледные, призрачные и неуловимые.

Зенон вскочил с кровати и старался вспомнить, когда и каким образом он вернулся домой.

«Я ехал с Дэзи, — напрягал он рассеянную память, — но потом? Что со мною было потом?»

Непроницаемая стена туманных, неуловимых призраков встала в его мозгу. Он помнил разговор с Адой, помнил рассказ Ванди, помнил все, вплоть до того момента, когда сел в экипаж, но дальше был непреодолимый мрак, ночь, горевшая ослепительными молниями страха.

Вошел служитель и принес вместе с чаем пакет от фирмы Кука, которая извещала его, в котором часу уходит поезд в Дувр, сообщала название парохода и номер каюты.

— Мисс Дэзи дома? — спросил он, опомнившись.

— Сейчас к ней прошли мисс Блаватская и мистер Смит.

— А мистер Джо еще не приходил?

— О нет, мистер Джо очень болен. Мистрис Трэси говорила, что...

— Можете идти! — резко сказал Зенон, проследив его взгляд, обращенный с глупой улыбочкой на лежавшую на диване шаль. Это была индийская шаль, переливавшаяся всеми красками, пропитанная запахом фиалок, а рядом лежали белые, немного измятые перчатки.

«Дэзи! Да, это ее вещи! — Он наслаждался чудным запахом. — Какая-то ошибка!»

Зенон завернул шаль и перчатки в бумагу и, написав несколько препроводительных слов, отослал пакет с горничной. Затем позвонил по телефону знакомому врачу-гипнотизеру насчет Ванди и собирался уже уйти из дому, когда в глаза ему снова бросилось письмо Кука.

«Поезд уходит в 10 часов... Дувр... «Калибан».

Он читал медленно, как бы желая закрепить эти слова в неподатливой памяти, но не мог понять, куда это он собирался ехать и зачем. Бросив с досадой бумагу на стол, он вышел.

В коридоре его встретила горничная с письмом Дэзи.

— Мисс уже ушла?

— Мисс больна, уже несколько дней она не выходит из дому.

Зенон снисходительно улыбнулся, выслушав эту ложь. В письме Дэзи приглашала его к чаю, а в приписке благодарила за присланную шаль.

«В пять часов у Дэзи, в семь у Ванди с доктором, а в десять отходит поезд», — подумал он и пошел к Джо.

«Калибан», странное название парохода», — подумал он вдруг.

Малаец открыл дверь, сверкнув белками глаз, и куда-то исчез. Квартира была почти не освещена, шторы опущены, и в сером сумраке как привидение блуждал Джо. Он ходил сгорбленный, с трудом передвигаясь, иногда останавливался и с напряженным вниманием глядел в одну точку, невнятно бормотал какие-то слова и продолжал ходить из комнаты в комнату.

— Джо! Джо!

Но он не слышал и продолжал ходить. Зенон крепко сжал ему руку и крикнул на ухо:

— Джо, проснись, ради Бога!

Тот прижался к нему и безжизненно спросил:

— Скажи мне, где я, собственно говоря, нахожусь? — И стал пристально смотреть на Зенона.

Тот отшатнулся, не выдержав его безумного взгляда.

— Где я? — повторил он тише и спокойнее.

— Рядом со мной. Мы стоим вместе. Чувствуешь мою руку?

— Да... но... Где мы? Посредине комнаты или там, у стены?

— Посредине комнаты.