Вампир. История лорда Байрона

На третий день пути мы достигли берегов озера Трионида. Там мы недолго задержались, так как неподалеку от озера находилась деревня Висцилия и он предложил мне пополнить нашу стражу своими односельчанами. Он уехал в горы, так что на время его отсутствия мы расположились в гроте, где воздух был тяжелым от аромата роз, а голубое зеркало озера едва виднелось среди деревьев. Я обнял Гайдэ и снял ее пажескую шапочку, так что ее длинные волосы свободно упали на плечи. Я гладил их, а она играла моими волосами, и мы лежали в сладком забытьи, словно были единственными людьми на этой земле.

Я любовался видом гор за озером, и дух мой зажегся надеждой и восторгом. Я повернулся к Гайдэ.

— Ему нас не достать, — сказал я. — Только не здесь. И он мертв.

Гайдэ пристально смотрела на меня своими большими томными черными глазами. Медленно, почти незаметно она кивнула.

— Однажды он признался мне, что любит тебя. Это правда, как ты думаешь?

Гайдэ не ответила, она припала щекой к моей груди.

— Не знаю, — сказала она наконец, — возможно. — Она помолчала. — Любил ли? Нет, он не мог полюбить меня.

— Тогда что же?

Гайдэ тихо лежала у меня на груди. Она слушала, как мое сердце бьется для нее.

— Кровь, — сказала она. — Да, вкус моей крови.

— Крови?

— Ты видел, видел, каким он от этого становился. Он пьянел. Не знаю, в чем тут дело. Когда он пил ее у других людей, такого никогда не случалось. — Она резко села, сжав свои колени. — Только от моей крови, — она вздрогнула, — только от моей.

Она вновь обняла меня. Поцеловала. Ее тело дрожало в моих руках.

— Байрон, — прошептала она, — правда ли это? Неужели я на свободе? — Она во второй раз поцеловала меня, и ее слезы остались на моем лице. — Скажи мне, что я свободна, — попросила она, прижимаясь щекой к моим щекам. — Докажи, что я свободна.

Она встала, ее плащ упал, она дернула свой пояс, ткань уже не скрывала ее груди. Одна за другой все ее одежды очутились на земле у ее ног. Она нагнулась, ночь сверкнула в ее глазах, наши губы соприкоснулись и слились воедино в поцелуе. Рука Гайдэ сжала мои плечи, а моя зарылась в ее локоны. Ничего вокруг более не существовало для нас. Все, что я чувствовал, была Гайдэ — бархатные прикосновения ее языка, мягкое тепло ее наготы на моем теле. Мы любили и были любимы, пили дыхание друг друга, пока дыхание наше не перешло в острое удушье; и думал я, что если душа может умереть от наслаждения, тогда наши души обречены, но нет, пока мы содрогались и растворялись в объятиях друг друга, смерть не была властна над нами. Наконец мало-помалу чувства наши вернулись, но лишь затем, чтобы вновь потонуть в агонии, и стук сердца Гайдэ, отдававшийся в моей груди, заставлял меня поверить, что и сердце теперь у нас одно на двоих.

День шел на убыль. Гайдэ заснула. Такая прекрасная, такая ненасытная в любви, теперь лежала она неподвижная, доверчивая, хрупкая. Уединение любви и упавшей ночи были наполнены таким же спокойствием. Вдали тени от гор двигались по глади озера, Гайдэ шевельнулась в моих руках и прошептала мое имя, но не пробудилась, и дыхание ее оставалось ровным, как вечерний бриз. Я смотрел на нее, держа на своей груди. И опять в этом тихом месте я ощутил, что все богатство, все краски жизни были лишь для нас двоих. Я смотрел на Гайдэ и вновь переживал восхищение Адама Евой, подарившей ему целый мир, и верил, что рай никогда не будет потерян.

Я поднял глаза. Ночь почти наступила. Солнце уже скрылось, и горы своими синими силуэтами заслоняли звезды. На одной из вершин расплывчатым силуэтом горела луна — и на мгновение мне вдруг почудилось темное пятно, мелькнувшее на фоне лунной дорожки.

— Кто здесь? — тихо прошептал я.

Ответом мне было спокойствие ночи. Я шевельнулся, и Гайдэ внезапно посмотрела на меня широко открытыми и яркими глазами.

— Ты что-то видел? — спросила она.

Я ничего не ответил. Натянув плащ, я пошел за саблей. Гайдэ последовала за мной. Мы вышли из пещеры. Ни звук, ни шорох не нарушали тишину.

И вдруг Гайдэ показала куда-то.

— Там, — прошептала она, вцепившись мне в руку.

Я взглянул туда и увидел тело, лежавшее в зарослях цветов. Я нагнулся и перевернул его. На меня уставились глаза одного из наших телохранителей. Он был мертв. Он казался совершенно обескровленным, а лицо его было обезображено гримасой ужаса. Я посмотрел на Гайдэ, поднялся и обнял ее. В эту минуту цепь факелов окружила нас, и за каждым из них пряталось лицо татарина. Никто из них ничего не говорил, Я поднял саблю. Цепь медленно разомкнулась. Одетая в черное фигура вышла из темноты.

— Уберите саблю, — сказал Вахель-паша. Я тупо смотрел на него. Потом засмеялся и покачал головой.

— Прекрасно. — Паша отбросил свой плащ. Раны от пуль, которые я выпустил в него, все еще сочились кровью. Он вытащил из-за пояса пистолет.

— Спасибо, что дали мне возможность, — сказал он, — я ваш должник.