Вампир. История лорда Байрона

— Ты так молод, — произнесла она. — Но уже понимаешь, какой силой ты обладаешь.

Я покачал головой и обнял леди Мельбурн.

— Я не хочу этой власти, — мягко ответил я.

— Потому что ты уже имеешь ее. — Леди Мельбурн подняла глаза. — Что же ты еще желаешь?

— Покоя. Мира. Вновь стать смертным. Леди Мельбурн усмехнулась.

— Несбыточные мечты.

— Да. — Я слегка улыбнулся. — И все же, пока живы Ада и Августа, тогда, возможно… — Я помолчал. — Тогда, возможно, какая-то часть меня все еще смертна.

Леди Мельбурн расхохоталась. Но я заставил ее замолчать, крепко сжав в своих руках; она заглянула в глубину моих глаз, как попавшая в ловушку жертва.

— Ты просишь меня, — произнес я медленно, — измерить глубину тайны нашей породы. Но нам, напротив, не следует знать эту тайну, нам нужно стараться бежать от того, что мы представляем. У вампиров есть сила, власть, знание, вечная жизнь, но все это — ничто, потому что мы постоянно жаждем крови. Ибо пока мы испытываем эту жажду, на нас будут охотиться и относиться к нам с отвращением. И все же, зная это, я чувствую, как день ото дня растет моя жажда, становясь более жестокой. И скоро кровь станет единственной вещью, способной доставить мне удовольствие. И все другие радости жизни будут услаждать мой вкус, как зола во рту. Это моя судьба, наша судьба, леди Мельбурн, не так ли?

Она не ответила. В ее зрачках я увидел свое лицо, горячее и резкое. Страсти, раздирающие мою душу, отражались в нем, как тени от облаков.

— Я найду спасение, — сказал я наконец. — Я буду искать его, если даже на это потребуется вечность. — Я помолчал. — Путь будет более тяжелым, и паломничество — более мучительным, ведь я потерял большую часть человеческого в себе. Я не понимал этого раньше, но теперь осознал это. Да, — я кивнул, — теперь я это понимаю.

Мой голос затих, и я уставился в темноту. Мне привиделась чья-то неясная фигура В течение нескольких секунд передо мной маячило лицо паши. Я мигнул — и оно исчезло. Я обернулся к леди Мельбурн.

— Я уеду из Англии, — сказал я ей. — Я оставлю свою сестру и дочь и не стану пить их кровь.

Я отвернулся. Леди Мельбурн не пыталась остановить меня. Я пересек комнату и вышел в холл, звук моих шагов эхом раздавался в моей голове. Там я увидел Каролину Лэм. Она ужасно похудела, и, когда я проходил мимо, мне показалось, что ее улыбка напоминает оскал. Она поднялась и последовала за мной.

— Я слышала, вы уезжаете из Англии, — сказала она.

Я не ответил. Она взяла меня за руку.

— Что вы скажете своей жене? — спросила она — Вампир… Я резко обернулся.

— Подслушиваешь в замочную скважину, Каро? — спросил я. — Это может быть опасным. Каро рассмеялась.

— Да, быть может, — сказала она

Выражение ее лица было резким и странным, и, хотя Каро в упор глядела на меня, она не смогла вынести ярости, которая стояла в моих глазах. Она отступила, а я вышел в холл.

— Возьми меня с собой! — внезапно выкрикнула Каро. — Я буду стелить постели для твоих любовниц!

Буду бродить по улицам и добывать жертв для тебя! Прошу тебя, Байрон, пожалуйста!

Она побежала за мной и бросилась к ногам, схватила меня за руку и начала целовать ее.

— Ты падший, мой Байрон, но все же ты ангел. Возьми меня с собой. Пообещай, поклянись. Все ее тело начало трястись как в лихорадке.

— Сердце вампира тверже железа, — пробормотала она, — оно размягчается на огне вожделения, но, остывая, становится холодным и твердым.

Она заглянула мне в лицо и дико расхохоталась.

— Да, холодным и твердым. Холодным, как смерть! Я оттолкнул ее.

— Ты не осмелишься оставить меня! — сказала Каро, в ее голосе не было уверенности. — Такая любовь, такая ненависть, ты не осмелишься!

Я отвернулся и пошел прочь.

— Я прокляну тебя! Прокляну, прокляну, прокляну!

Голос Каро задрожал и затих. Я остановился и посмотрел на нее. Все еще стоя на коленях, Каро содрогалась всем телом, затем припадок прошел, и она смахнула слезы с лица.

— Я прокляну тебя, — повторила она, но уже тише. — Мой милый, моя любовь, я… — Она сделала паузу. — Спасу тебя.

Три недели спустя она посетила Белл, я не знал об этом. Конечно, я не смог уехать. Августа осталась с нами, но кровь Ады — о, кровь Ады была слаще ее крови! Поэтому я остался, и искушение росло во мне. Я знал, что леди Мельбурн была права и я уступлю. Однажды ночью, стоя у кроватки дочери, я чуть было не испробовал ее крови, но Белл помешала мне. Она посмотрела на меня странным взглядом и прижала ребенка к груди. Она сказала мне, что хочет покинуть Лондон, вернуться в деревню и остаться, возможно, на какое-то время в доме своих родителей. Я рассеянно кивнул. И вскоре после этого она уехала. Я сказал ей, что присоединюсь к ней. У экипажа, который должен был увезти ее, она поднесла ко мне дочь, чтобы я мог поцеловать ее. Затем она поцеловала меня, ее поцелуй был таким страстным и долгим, что мне показалось, что она никогда не уедет. Наконец она отпустила меня.

— До свидания, Байрон, — сказала она и села в экипаж; я проводил его взглядом, пока он ехал по Пикадилли.

Я никогда не должен видеть ни ее, ни ребенка.