Вампир-Воин [ЛП]

Она сделала шаг назад, а затем другой. Он послал предупреждение через их связь, желая, чтобы она почувствовала отчаяние, которое накрывало Шелль. Это уничтожало его. Любовь не остановит его, если он утопит клыки в нежнейшей коже горла Найи. Ничто не поможет.

— Хорошо, Ронан. — Найя продолжала отступать в сторону лестницы. — Но, пожалуйста, будь осторожен.

Ронан продолжал хвататься за решетку, чтобы не повернуться и не схватить ее. Шаги Найи едва были слышны, когда она поднялась наверх, и Ронан, дрожа, выдохнул от облегчения, когда она закрыла ловушку позади себя, оставив его в абсолютной темноте.

— Я позабочусь о тебе, Шелль. — Нужда, холодная, суровая, непрекращающаяся жажда, были отголосками его близнеца. Что бы этот сукин сын не сделал с ними, это послужило только дальнейшему усилению их связи, которую они уже разделяли как брат и сестра. — Я накормлю тебя.

Однако он не собирался позаботиться о ней через разделяющие их чертовы серебряные решетки. Серебро жгло ладони, когда он схватил антикварный замок, удерживающий дверь. Его клыки прокололи нижнюю губу, когда Ронан сжал челюсти, и Шелль захныкала со своего места на полу, когда запах его крови разнесся по воздуху. Ронан испустил истошный вопль, когда в последний раз жестко повернул замок, и тот поддался. Он сорвал его и открыл дверь.

— Я иду, Шелль.

Она дернулась на грязном полу, когда мужчина медленно шагал к ней. Ронан опускался медленно, дюйм за дюймом, и сел рядом с ней. Шелль дрожала, как тонкий лист на осеннем ветру. Любое неправильное движение и она рассыплется в пыль.

В течение нескольких недель она находилась в состоянии чувственной невосприимчивости и голода. Ее переход был создан силой магии, а не биологии, если предположения Ронана были верны. И это было жестоко. Она перенесла изменения без руководства. Без поддержки. Шелль стала дикой, как любое животное, что бродило по лесу.

Черт, она была так голодна, что была вероятность, что она выпьет его досуха.

Но она была его сестрой. Его близнецом. Они уже столько всего пережили вместе. Он не мог, просто не мог, позволить ей страдать еще минуту. Ронан поднял ее на руки и положил ее голову себе на плечо. Ее всхлипы омывали его сердце, и он поднес запястье к ее рту.

— Пей.

Она жестко вонзила клыки в кожу Ронана. Как голодное животное, она в спешке рвала плоть, чтобы насытиться. Кровь была горячей и липкой, сбегая вниз по руке, когда она жадно глотала. Шелль хрюкала, стонала, ее ногти впивались в его руку, когда она кусала его снова и снова, принимая его кровь.

Голова Ронана упала на бок, и мысли становились нечеткими. Когда Шелль кормилась, холод и тьма отступали, оставляя после себя приятное сияние тепла, которое распространялось по всему его телу. Его мир накренился, сошел с оси, и Ронан упал на грязный пол, по-прежнему держа Шелль в руках. Она продолжала кормиться, даже не поняв перемену. Ей было нужно все, что он мог ей дать. Это стоило слабости, головокружения, дезориентации.

— Ты убиваешь его! Остановись!

Паника слышалась в голосе Найи, и несколько слов пришли в голову Ронану, хотя он не мог озвучить их. Он приказал ей оставаться наверху, черт возьми. Не возвращаться, пока она не услышит, что с ним все в порядке.

Шелль оторвалась от его тела и отползла в дальнюю часть клетки. Она не двигалась. Единственным звуком в тихом пространстве было ее рваное дыхание. Найя присела рядом Ронаном и протянула руку ко рту.

— Пей, глупый, упрямый вампир. — Он прижался губами к ее ароматной коже, но не мог собрать энергию, необходимую для укуса. Она так хорошо пахла. — Черт возьми, Ронан. — Ее взбешенный тон заставил ленивую улыбку появиться на губах. Цитриновое свечение ее кинжала пронзило чернильную тьму, когда она резанула им. Из раны потекла кровь, и она направила ее ему в рот. — Пей. Или я запихну руку тебе в глотку.

Боги, как он любил решительных женщин.

Кровь текла по губам, сладкая и теплая. Он касался раны медленными, томными проходами языка. Вскоре его сила была пополнена достаточно для того, чтобы прижаться ртом к разрезу, а затем его клыки пронзили плоть. Найя испустила медленный, мягкий вздох, это взволновало его, разогревая жажду. Найя была храброй, упрямой, сильной, жестокой, самоотверженной и преданной. И он любил ее так сильно, что было больно.

Ронан больше не чувствовал неконтролируемого желания осушить ее. Вместо этого он взял столько, сколько ему было нужно, чтобы пополнить свои силы, и закрыл рану, нежно поглаживая кожу. В темноте он заметил Шелль в двух футах от них. Она настороженно смотрела на них глазами, которые больше не сияли диким серебром, но и не были ее естественного чистого зеленого цвета.

— Когда ты освободился, я надеялась, что ты вернешься. — Ее голос все еще звучал слабо, но уже не маниакально. — Боги, Ронан. Я понятия не имела. Я знала легенды, но не верила.

— Шелль. — Твою мать. Слишком много пропавших воспоминаний. — Я ничего не помню.

— Я помню, — ответила Шелль дрожащим шепотом. — Я помню все.

***