Вампирья эскадрилья (СИ)

      Да потому что в мечтах Вильям еще мог надеяться, что сердце вампира когда-нибудь откликнется на его порыв, но теперь, когда судьба и алчность Тодеуша свела их вместе, он отчетливо понимал, что в реальности это просто невозможно. Вампиры бесстрашны и бесстрастны, это всем известно. Они не способны любить, лишь брать, потому что сама их физиология не предусматривает теплых чувств. Им вообще тепло не свойственно, они лишь могут позаимствовать его на время, но никогда не делятся в ответ. Всем известно. Глупо спорить со всеми. Вильям и не спорил. Просто принял как данность. Он всего лишь развлечение, милая, теплая зверушка, которую удобно иногда впустить в постель, чтобы согрела холодной, зимней ночью. Ну и что, что за окнами начало лета, ведь у вампиров с их холодными телами в сердцах всегда зима. Поэтому было больно, но он уговаривал себя научиться с этой болью жить.

      Собственная спальня встретила его полумраком и одиночеством. В него хотелось зарыться, как в одеяло, с головой. И не думать, ни о чем не думать. Просто спать. Без сновидений, хотя бы во сне без проблем. Он, раздеваясь на ходу, подошел к постели, укрытой тонким одеялом - он с детства не любил жару и духоту и вообще предпочитал спать раскрытым. На этот раз, не задумываясь, он стянул с себя даже белье. Не потому что надеялся дождаться Этьена в своей постели уже сегодня. Хотя, приди тот к нему, он бы с тихой радостью принял его, заменив жажду взаимной любви простым обоюдным желанием, что было бы куда удобнее им обоим. Но он снял с себя все не поэтому, просто, будучи наполовину оборотнем, он всегда, в тайне от Тодеуша и других, пренебрежительно относился к одежде. Без нее ему было даже комфортнее, и собственная нагота никогда не смущала его.

      Он подошел к постели, резко сдернул одеяло и замер, когда в воздух поднялись несколько невесомых розовых лепестков, в полумраке показавшихся черными. Глаза Вильяма широко распахнулись. Он отбросил одеяло и медленно, с пугающим благоговением опустился на кровать, по которой были разбросаны лепестки. Протянул руку, провел над тем местом, где их было больше всего, в самом центре кровати. Замер. А потом, не задумываясь, сгреб их ладонью и с силой сжал в кулак. И с трудом подавил вскрик, почувствовав, как что-то укололо руку. Резко разжал кулак, увидел на ладони впившиеся в кожу шипы. Сразу два. Осторожно выдернул, слизнул кровь, зная, что утром не будет даже шрама, и слабо улыбнулся. Под лепестками, перемешанными с шипами, обнаружилась прямоугольная карточка, и размашистый, витиеватый почерк в несколько строк давал объяснение сему натюрморту. По крайней мере, волчонок расценил это именно так.

      Ночь. Шепот. Сонный город.

      Окна настежь. Луны обломок.

      Дым. Кофе. Горечь в горле.

      Любовь. Тоска. Сердце с кровью.

      Шипы. Розы.

      Любовь - слезы.

      Песок. Часы.

      Я здесь. Где ты?

      - Я тоже здесь, - прошептал Вильям, бездумно улыбаясь и поглаживая пальцем край карточки.

      В сердце с кровью стучалась любовь. Неужели, все ошибаются, и вампиры... Нет. Раскисать нельзя. Не сейчас. Рано. Пока еще ничего непонятно. Поэтому он не пошел к Этьену, уже зная, какую комнату тот выбрал для себя, ведь волчье чутье в волчьем доме не под силу обмануть даже вампиру. Не пошел. Опустился на гладкие, прохладные простыни, зарылся лицом в подушку и так и уснул, не заботясь, что во сне может уколоться шипами. Аромат розовых лепестков и их нежность под пальцами пьянила и будоражила. Отчаянно хотелось верить в лучшее.

      Утро началось с совместного завтрака. Вильям, всегда в тайне ото всех встающий очень рано, успел побегать по парку, насладиться свежестью утра и росой. Потом осторожно пробрался обратно в свою комнату, зарылся в огромный платяной шкаф, выдернул пару подходящих костюмов и долго разглядывал себя в зеркале, прикладывая к себе то один, то другой. Ему хотелось нравиться. Очень сильно. Он по волчьим меркам был еще слишком юным, как раз только вступил в тот возраст, когда хочется не просто внимания, а скрытого желания со стороны объекта юношеской страсти. И даже зная, как глупо выглядит со стороны, он не смог отказать себе в этой слабости. Он и в тот вечер, когда шел к Этьену продавать себя, очень долго готовился. Подбирал одежду, выражение лица, линию поведения. Но, похоже, на шмотки-то как раз вампир внимания и не обратил. Но Вильям, все равно, хотел сегодня выглядеть просто превосходно. Первый порыв и вовсе спуститься в обеденный зал в одной лишь рубашке, едва прикрывающей бедра, он героически отверг.