Вампирские архивы: Книга 1. Дети ночи

Это слова двора и придворных песен о любви. Тем не менее она верит в них. И хотя он не может понять ее языка или ее чувств, все же ее страсть, чистая как есть, говорит сама за себя, сильная и жгучая, как страсти его народа, обыкновенно любящего лишь одно — и это одно алого цвета. На миг она заполняет поглотившую его пустоту. Но затем он бросается прочь с уступа чтобы снова падать, снова искать смерти.

Словно лента все еще цепляясь за него, Роиз срывается со скалы и падает вместе с ним.

Испуганная, она прячет лицо в его груди, в тени крыльев и волос. Она больше не просит его передумать. Так и должно быть.

«Люблю», — вновь думает она за миг до того, как они ударятся оземь.

Затем этот миг наступает — и проходит.

Пораженная, она обнаруживает, что все еще жива, все еще в воздухе. Едва не коснувшись скал, так что на них остались перья, Феролюц отклонился в сторону и вверх. Теперь они уносятся обратно ввысь, к самым звездам. Кажется, мир остался многими милями ниже. Возможно, они улетят прямо в небеса. Возможно, теперь он собирается разбиться о холодное лицо луны.

Он не пытается избавиться от нее, не пытается больше упасть и умереть. Но в полете он время от времени кричит, ужасным, потерянным, безумным криком.

Они не ударяются о луну. Они не проносятся мимо звезд, словно мимо замершего дождя.

Но когда воздух становится разреженным и чистым, на их пути оказывается подобная кинжалу вершина. Здесь он приземляется. Как только Роиз выпускает его, он отворачивается. Он становится, словно часовой, по обыкновению своего племени, на самой вершине пика. Но ни за чем не следит. Он не сумел выбрать смерть. Его сила и чужая воля помешали ему. В его разуме воцарилась бесформенная темнота. Его глаза сверкают, не видя ничего.

Роиз, слегка задыхаясь в разреженном воздухе, сидит у него за спиной, смотрит на него, на случай, если ему будет что-то угрожать.

И наконец угроза является. Восток светлеет. Промерзшее вздыбленное море гор внизу и вокруг постепенно проступает из темноты. Это восхитительное зрелище, но Роиз оно не восхищает. Она отводит взгляд от изящно вычерченных силуэтов, кажущихся тонкими и прозрачными, словно бумага, от рек тумана между ними, от мерцания перламутрового льда. Она ищет тенистое убежище, в котором можно спрятаться.

Когда она возвращается, в небе уже зияет бледно-желтая рана. Она хватает Феролюца за запястье и тянет его за собой.

— Идем, — просит она.

Он смотрит на нее рассеянно, словно видит ее с берега другой страны.

— Солнце, — поясняет она. — Быстрее.

Лезвие света, словно бритва, полосует его тело. Теперь инстинкт понукает его, и он спускается следом за ней со скользкого острия вершины и в конце концов — в неглубокую пещеру. Она так тесна, что заключает его, словно гроб. Роиз заслоняет вход собственным телом. Это лучшее, что она может сделать. Она сидит лицом к солнцу, когда то восходит, словно изготовившись к битве. Ради него она ненавидит солнце. Даже когда свет согревает ее продрогшее тело, она проклинает его. Пока свет, и холод, и скудный воздух все вместе не меркнут.

Когда она пробуждается, она смотрит в сумрак и бесчисленные звезды, две из которых красные. Она лежит на скале у пещеры. Феролюц склоняется над ней, а за его спиной его неподвижные крылья застилают небо.

Она так в полной мере и не осознала его естество — естество вампира. И все же ее собственное естество, говорящее ей столь многое, сообщает ей, что ему необходима некая жизненно важная часть ее самой и что он опасен и смертоносен. Но она любит его и не боится. Она готова была разбиться насмерть с ним вместе. Помочь ему ценой собственной жизни не кажется ей неправильным. Так что она лежит неподвижно и улыбается ему, чтобы уверить, что она не станет бороться. От усталости, не от страха, она закрывает глаза. Вскоре она ощущает мягкую тяжесть его волос, скользящих по ее щеке, а затем его прохладный рот касается ее горла. Но больше ничего не происходит. На некоторое время они замирают так, она — уступая, он — склоняясь над ней, его губы на ее коже. Затем он чуть отстраняется. Садится, рассматривая ее. Она, понимая, что нечто неведомое так и не свершилось, садится тоже. Она безмолвно манит его, жестами и выражением лица говоря ему «Я согласна. Ты можешь делать со мной все, что захочешь». Но он не двигается. Его глаза пылают, но даже это ее не пугает. В конце концов он отводит взгляд и смотрит в бездонную темноту.