Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови

Было заметно, что простые и ясные слова доктора подняли его авторитет в глазах пациента.

— Я бы хотел, чтобы вы на время остались у меня в клинике, под моим личным наблюдением, — сказал доктор Тэвернер.

— Я не против, но сначала вы должны узнать еще кое-что. Понимаете, у меня начал меняться характер. Сначала мне казалось, что кто-то управляет мной со стороны, а теперь он вроде как сделался частью меня: я ему отвечаю, помогаю и стараюсь угодить, но так, чтобы самому не вляпаться в историю. Я потому и побежал в курятник, когда залез во двор Уайнтеров, — испугался, что потеряю контроль над собой и наброшусь на Берил. Что я и сделал, потому что куры не помогли. Наоборот, мне стало хуже, «это» сделалось сильнее, когда я ему поддался. Я вижу только один выход — покончить с собой, да не могу решиться. Боюсь, что после смерти встречусь с «ним» лицом к лицу.

— Не надо бояться клиники, — сказал Тэвернер. — Мы будем за вами присматривать.

Когда капитан ушел, доктор спросил меня:

— Вы когда-нибудь слышали о вампирах, Роудс?

— Слышал — ответил я. — Когда у меня была бессонница, я усыплял себя книгами о Дракуле.

— Перед вами прекрасный образец. — Доктор Тэвернер кивнул на дверь, в которую только что вышел капитан.

— Вы хотите сказать, что собираетесь отправиться в Хиндхед и заняться этим отвратительным случаем?

— Почему же отвратительным, Роудс? Душа этого человека попала в ловушку. Конечно, его душа может оказаться не такой уж светлой, но все же это душа, живая душа. Нужно освободить ее, и она очистится сама собой.

Я всегда восхищался тем, какую удивительную терпимость и жалость доктор Тэвернер проявлял к человеческим слабостям.

«Чем глубже вы погружаетесь в исследование природы человека, — сказал однажды доктор, — тем менее склонны презирать людей, ибо понимаете, сколько им приходится страдать. Люди поступают плохо не потому, что им так нравится, а потому, что выбирают меньшее из зол».

III

Через пару дней меня вызвали, чтобы принять нового пациента. Это был Крейги. Остановившись перед входной дверью, он застыл на месте, словно приклеился к дверному коврику. Он явно стыдился самого себя, и мне не хватило духу прикрикнуть на него, что в данной ситуации было бы вполне объяснимо.

— У меня такое чувство, словно я лошадь понукаю, а она не идет, — сказал он. — Хочу войти, да не могу.

Я позвал доктора Тэвернера. При виде его капитан оживился.

— Ох, — сказал он, — как увижу вас, сразу легче становится. Даже с «ним» могу справиться.

С этими словами он расправил плечи и перешагнул порог. Освоившись в клинике, он как будто позабыл о своих мучениях и казался совершенно счастливым. Берил Уайнтер потихоньку от своих родных навещала его почти ежедневно и очень старалась приободрить, да и сам Крейги, судя по всему, быстро шел на поправку.

Однажды утром я прогуливался со старшим садовником по дорожке сада, обсуждая новые посадки. Мой собеседник обронил фразу, которая припомнилась мне немного позднее:

— Как по-вашему, сэр, всех немецких военнопленных вернули домой? А вот и нет. Прошлой ночью я видел одного у нас в саду, возле дома. Никогда бы не подумал, что снова увижу их проклятую серую форму.

Я понимал его негодование: он побывал в немецком плену, а такие воспоминания не меркнут.

Вскоре я забыл о словах садовника, но через несколько дней мне пришлось их вспомнить. Одна из пациенток подошла ко мне и сказала:

— Доктор Роудс, я считаю, что вы поступаете крайне непатриотично, нанимая на работу немецкого военнопленного. Ведь по стране бродят тысячи безработных английских солдат.

Я заверил ее, что ничего подобного мы не делали, тем более что ни один немец не выдержал бы и дня работы под командой бывшего пленного — нашего старшего садовника.

— Но вчера вечером возле оранжерей я ясно видела человека в военной форме, — заявила она. — Я ее сразу узнала — серая, и фуражка с плоским верхом.

Я рассказал об этом Тэвернеру.

— Передайте Крейги, чтобы он ни под каким видом не выходил из дома после захода солнца, — велел доктор. — И попросите мисс Уайнтер пока не приходить.

Прошел день или два. Я курил в саду послеобеденную сигарету, когда внезапно увидел Крейги: он куда-то спешил, продираясь через кусты.

— Вот погодите, достанется вам от доктора Тэвернера! — крикнул я ему вслед.

— Я потерял сумку с письмами, — ответил капитан. — Хочу вернуться к почтовому ящику и поискать там.

На следующий вечер после заката я вновь столкнулся с Крейги. Тут я не на шутку рассердился.

— Слушайте, Крейги, — сказал я, — раз уж вы поселились у нас, то обязаны соблюдать распорядок! Вы же знаете, что доктор Тэвернер запретил вам выходить по вечерам.

В ответ он оскалился и зарычал, как собака. Решительно взяв его за руку, я отвел капитана обратно в дом, после чего сообщил о случившемся Тэвернеру.

— Все ясно: тварь, что сидела внутри его, вернулась, — сказал доктор. — Очевидно, уморить ее голодом, не подпуская к капитану, мы не сможем. Придется использовать другие методы. Где сейчас Крейги?

— Играет на пианино в гостиной, — ответил я.

— В таком случае идем в его комнату. Снимем защитную оболочку.