Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови

Сон этот, с некоторыми изменениями и новыми подробностями, вроде описанных мною, повторялся на протяжении пятнадцати лет. Бывало, он мне снился две-три ночи кряду, а однажды, как я уже сказал, я не видел его полгода. Однако в среднем он повторялся приблизительно раз в месяц. Разумеется, он был сродни кошмару, поскольку под конец меня неизменно охватывал дикий ужас, который с каждым разом становился все пронзительней. Вдобавок он имел странное, пугающее сходство с жизнью. Его молчаливые участники, как я упомянул, постепенно старились, умирали и выходили замуж, и после своей смерти миссис Стоун уже никогда не появлялась в нашей компании. Но именно ее голос всегда сообщал, что для меня приготовлена комната в башне, и каждый раз — пили ли мы чай перед домом или сидели в одной из комнат с окнами в сад — мне открывался вид на ее могилу за чугунными воротами. Так же и с замужней дочерью. Обычно она отсутствовала, но раз или два снова появилась с каким-то мужчиной, очевидно мужем. Он, как и все остальные, всегда хранил молчание. Поскольку мой сон регулярно повторялся, я перестал, просыпаясь, придавать ему значение. За все эти годы я так и не встретил Джека Стоуна и никогда не видел здания, похожего на мрачный дом моих снов. Затем произошло следующее.

В тот год я до конца июля жил в Лондоне, а в первую неделю августа поехал погостить к другу, снявшему на лето дом в Эшдаун-Форест, в графстве Суссекс. Я покинул Лондон рано утром, Джон Клинтон должен был ждать меня на станции. Мы собирались весь день играть в гольф, а вечером отправиться к нему на дачу. Мы провели поистине чудесный день, а около пяти вечера мой друг сел за руль своей машины, и мы двинулись в путь. Нам предстояло проехать всего десять миль, и мы решили пить чай не в клубе, а у него дома. По дороге погода, до того хоть и жаркая, но восхитительно свежая, похоже, стала портиться, в воздухе повисла какая-то гнетущая духота, и, как всегда перед грозой, мною овладели неясные, мрачные предчувствия. Однако Джон не разделял моего настроения, объясняя его двумя проигранными матчами. И все же предчувствия не обманули меня, хотя причиной моего уныния, конечно, была не только гроза, разыгравшаяся той ночью.

По обе стороны дороги тянулись высокие насыпи, и не успели мы далеко отъехать, как я заснул и проснулся, лишь когда мотор умолк. И вдруг с внезапным волнением, в котором любопытство пересиливало страх, я увидел перед собой дом моих сновидений. Мы прошли — я все недоумевал, не сплю ли я, — через низкий, отделанный дубом зал на лужайку, где в тени дома был накрыт чай. Лужайку окаймляли клумбы с цветами, напротив тянулась красная кирпичная ограда, за которой в высокой траве рос каштан. С фасада дом был очень длинным, и на одном его конце высилась трехъярусная башня, по виду значительно древней остального строения.

На этом сходство со сном заканчивалось. Моим глазам предстало не безмолвное семейство, а шумное общество веселых людей, которых я прекрасно знал. И, несмотря на страх, который всегда внушал мне этот сон, увидев эту сцену, я нисколько не испугался. Мною овладело жгучее любопытство: что произойдет дальше.

За чаем царило оживление, но вскоре миссис Клинтон поднялась со стула. И я уже знал, что она скажет. Обратившись ко мне, она произнесла: «Джек вам покажет вашу спальню. Я приготовила для вас комнату в башне».

На какой-то миг во мне ожил прежний страх. Но тотчас исчез, уступив место жгучему любопытству. Вскоре я с избытком удовлетворил его.

Джон повернулся ко мне.

— На самом верху, — сказал он. — Но, думаю, тебе там будет удобно. К нам понаехала куча народу. Пойдем, посмотришь свое пристанище. Черт возьми! Кажется, ты был прав, скоро начнется гроза. Небо совсем потемнело.

Я встал и последовал за ним. Мы миновали зал и поднялись по давно знакомой лестнице. Затем Джон отворил дверь, и я вошел внутрь.

И вновь меня охватил глубокий безотчетный страх. Я не понимал, чего боялся: мне просто было страшно. И вдруг, подобно тому как в памяти неожиданно возникает давно забытое имя, меня осенило: я боялся той, чья могила со зловещей надписью «Злой памяти Джулии Стоун» часто снилась мне в высокой траве, под окнами этой комнаты. Но тут же страх бесследно исчез, я даже не мог взять в толк, чего тут было бояться, — и я стоял, спокойный и невозмутимый, в комнате в башне, которую так часто видел в моих снах и обстановку которой так хорошо изучил.