Вампиры. Антология

Священник был человеком маленького роста, с узкими плечами и узким лицом. Он сжал тонкие губы, будто готовился произнести горькую проповедь прямо здесь и сейчас.

— Наша машина сломалась, — пояснил Роберт, — и мы просто решили прогуляться, пока не подоспеет помощь.

— Знаете ли вы, кем был этот человек, похороненный здесь?

— Мы знаем его музыку и сами кое-что исполняем. Вариации на одну из его мелодий для скрипки.

— Да простит вас Бог.

На желтоватом, болезненном лице священника отобразилась гримаса отвращения, пока он рассматривал этот странный деревянный саркофаг.

— Этому существу не следовало бы покоиться здесь. Если он вообще обрел покой. — Голос священника дрожал, дыхание участилось. — Как и его дьяволоподобный учитель. Его нельзя было хоронить в святом месте!

— Его учитель? — переспросила Фиона с удивлением.

— Этот дьявол Паганини. Бродяжничая, он пришел в Шотландию в тысяча восемьсот тридцатом году сеять раздор на нашей земле и отравлять своей музыкой умы слушателей.

— В музыке Паганини есть какая-то пугающая сила, — согласился Роберт, — но сейчас она признана всеми.

— Многие служители зла признаны всеми. Большинство людей относится снисходительно к этим дьявольским оргиям.

— Но ведь Паганини был прощен в конце жизни. И тело его было перезахоронено в…

— Он был прощен своими последователями, такими же адептами зла, как и он сам. Но Кэлум из Клачена не может даже надеяться на прощение. Он жил ради музыки. Можно сказать, он жил только своей музыкой! Он пришел в невинную деревню из бесстыдного города, и его музыка имела такую власть над людьми, что они танцевали под нее до тех пор, пока не падали замертво. Говорят, что по крайней мере три женщины затанцевались досмерти. И он питался этим. Его музыка питалась их энергией и позволяла ему жить.

— Ладно, верю, — сардонически усмехнулся Роберт, — говорят, у вас в церкви будет какое-то шоу в связи с Ночью Кэлума?

— Я не допущу богохульства в этом месте! — Священник устремил полный ужаса взгляд на деревянное надгробие. — Я не позволю им подходить так… так близко. Вам тоже лучше не приближаться, если вы хотите принять участие в этих безобразиях.

— С нами только что произошел курьезный случай, и мы ищем место, где бы остановиться на ночь, — сказал Роберт и подумал: «Наверное, нелегко служителю такого маленького и бедного прихода жить в постоянной конфронтации с местным населением».

— Но послушайте, — осмелился спросить он. — Если вы так осуждаете это ежегодное торжество, почему бы вам не изобличить его официально с кафедры?

— Я научился закрывать глаза и затыкать уши на все, что происходит этой ночью. — Голос священника звучал надрывно. — В остальные дни года они приходят в церковь со смирением. Но эта единственная ночь в году, одна-единственная ночь, в честь… — Он осекся, прерывистое дыхание сотрясало его тело. — Нет, слово «честь» неуместно по отношению… — Тут священник простер дрожащую руку в сторону деревянного надгробия, но не коснулся его. — Этот ящик — вместилище зла, которое продолжает жить до сих пор, хотя должно было умереть вместе с телом.

— Вы действительно в это верите?

— И я прошу верить в то, что является правдой. — Служитель церкви, очевидно, пытался справиться с охватившим его волнением. — Так, стало быть, вы музыканты. И вы будете играть для него сегодня ночью?

— Конечно нет. Мы просто задержались, но через час-другой…

— Вы позволили загнать себя в ловушку. Священник пошел обратно, но в дверях обернулся к ним:

— Я буду молиться за вас.

Его тон не внушал оптимизма.

* * *

Они поднялись по склону холма и неохотно вернулись в гостиницу, где пожилая официантка приготовила для них кофе с печеньем. В это время мистер Хэмиш протирал прилавок и прогуливался взад и вперед горделивой походкой, заодно разнашивая свои бальные туфли.

— Не нравится мне это как-то. За что мы должны платить этим странным людям? — С этими словами Роберт осушил свою чашку кофе и снова пошел к телефону.

На этот раз ответ был менее обнадеживающим. В это утро произошло очень много происшествий на дорогах, и ближайшая к Кёркшиэлу мастерская вся погрязла в заботах, так как у них у самих сломался грузовик…

— И еще, — голос в трубке звучал предостерегающе, — один из работников выразил что-то вроде категорического нежелания оказаться сегодня в Кёркшиэле. Завтра — другое дело, но сегодня… В общем, есть какие-то причины, по которым люди не хотят туда ехать.

— Но это же смешно! Погода отличная, проблем нет. Не могли бы вы позвонить еще куда-нибудь?

— Мы сделали все, что смогли. Но это место действительно очень странное. Уверяю вас, к завтрашнему дню мы все организуем как надо.

Когда Роберт вернулся, Фиона и Дейрдре взглянули на него, но ничего не спросили. На их лицах было такое же выражение, как на лице священника.

— Завтра! — в ярости воскликнул Роберт. — Завтра приедут и все починят! По какой-то дурацкой причине — не сегодня!