Вампиры. Антология

На ступенях лежала мертвая Эльвира: из отверстия у нее в груди торчал кол, руки и ноги раскинуты, как лучи свастики. Из предутренней тени выскочил Руди; стараясь не смотреть Джонни в глаза, он переминался с ноги на ногу, держа в руках увесистый портфель. Арбалетчик отпустил его жестом, и Руди ринулся прочь, прихватив всю наличность, которую смог унести. Истребителям Вампиров не пришлось даже тратить собственные деньги, чтобы подкупить его.

Раздался оглушительный взрыв, прокатилась волна обжигающего воздуха, и из всех окон верхнего этажа рванули языки пламени. Дождем посыпались осколки стекла и горящие обломки. Убежище Джонни, его помощники, его «Фабрика», весьма значительная сумма денег, его гроб, в конце концов. В одно мгновение он лишился всего.

Истребители Вампиров испытывали мрачное удовлетворение.

Джонни увидел, как люди наводняют вестибюль и вырываются на улицу.

Что ж, опять не обойдется без зрителей.

Джонни отчетливо почувствовал присутствие Отца — гордый дух разросся, укрепил его силы, приглушил боль. Клыки Джонни вытянулись до трех дюймов в длину, челюсть потяжелела. Остальные зубы стали твердыми как камень и острыми как бритва. И побеги свежих клыков, подобных зубам пираньи, распустились из почек, о существовании которых он прежде не подозревал. Ногти его обратились в отравленные кинжалы. Рубашка порвалась на спине, и за плечами стали расправляться черные крылья. Его ботинки развалились, и швы по бокам брюк затрещали.

Он медленно поднялся. Рана у него в боку заросла, покрывшись драконьей чешуей. Навстречу Джонни метнулся деревянный нож, но он отбил его на лету. Волны пламени бились о его ноги, растапливая снег на тротуаре, сжигая одежду, изодравшуюся в лохмотья, но ему самому не причиняя ни малейшего неудобства.

Даже бесстрашные Истребители оторопели.

Он внимательно вгляделся в эти лица, чтобы хорошенько их запомнить.

— Что ж, потанцуем, — прошипел Джонни.

Теперь, когда Энди действительно стал вампиром, мы все поймем наконец — и скептики, и поклонники, — чего он все это время добивался. В западной культуре было принято считать, что вампир не может быть художником. Целое столетие вокруг этой проблемы шли ожесточенные споры.

В целом сошлись на том, что многие поэты и живописцы после смерти становились другими людьми, их посмертная деятельность превращалась в подражательную автопародию, не становясь истинным выражением впечатлений от удивительной, новой ночной жизни, обретенной ими в результате обращения. Существует даже предположение, что этот феномен не является недостатком вампиризма, но, напротив, доказывает его превосходство над обычной жизнью; вампиры — существа слишком занятые, чтобы пускаться в рассуждения, они слишком погружены в свой внутренний мир, путешествуя по нему, чтобы тратить время на путевые дневники, давая простым смертным пищу для размышлений.

Рассказывать о трагических судьбах подробно нет смысла: они и так хорошо известны. Возродившийся По сражался с собственными стихами, не желавшими воспарить ввысь; Дали разбогател как никогда, подделывая собственные работы (или платя другим, чтобы они их подделывали); Гарбо, по-прежнему оставшись прекрасной, на пленке выглядела как гниющий труп; Дилан, когда возродился, стал скучен как смерть; де Лионкур своим поступком в стиле «готического рока» разочаровал всех носферату. Но Энди был прирожденным вампиром — еще до обращения. У него все должно было сложиться совершенно иначе.

Но увы.