Вампиры – дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид

Перед сном Катя долго лежала в ванне под душем. Ей нравилось смотреть, как капли разбиваются о пенистую воду, точно летний дождь в лужах. Сейчас дождь лучше всего соответствовал ее настроению.

«Как будто больше занятий у меня нет, как только горевать, — сердито размышляла девушка. — А если он исчезнет навсегда, что будет? Руки на себя наложу? Смешно…»

На самом же деле ей было грустно. Такой зависимости она прежде никогда не испытывала. В детстве она как-то полюбила есть жареные семечки, но когда поняла, что не может без них прожить и дня, с трудом, но отказалась от лакомства, переросшего в привычку. И теперь, припоминая давно забытые ощущения, она точно знала, что испытывает очень похожие чувства. Не может и не хочет ни о чем думать, кроме объекта своего вожделения. Но одно дело, когда хочется всего лишь семечек, которые, если совсем станет невыносимо, можно пойти и взять, и совсем другое, когда объект вожделения другой человек. Его нельзя было пойти и взять, его нужно ждать. В конечном счете все зависело от него, целая жизнь — внутренняя империя, где раньше существовали интересы, дела, заботы, мелкие привычки. Мирок в один миг сузился, превратился в храм, посвященный одному.

Катя вышла из ванной в пушистой пижаме, с полотенцем на голове и первым делом, войдя в комнату, устремилась к окну. И тотчас об этом пожалела. Влад был там, сидел на дереве, как в прошлый раз, и улыбался ей.

«Заметил ли он, как я метнулась к окну? Насколько ужасно полотенце на моей голове, а пижама?…» — гадала она, не отрывая взгляда от мерцающих в темноте глаз. Девушка стянула с головы полотенце, мокрые волосы рассыпались по плечам.

Влад достал телефон, но она покачала головой и распахнула окно. От ледяного воздуха свело легкие, холод проник под пижаму, коснулся мокрых волос, распаренного лица.

— Ты же после ванной! — ужаснулся Влад.

Катя не знала, что на это сказать, собственный поступок показался восторженно глупым и абсолютно детским. Она так ждала Влада, так хотела увидеть его!.. И когда это случилось, от счастья совсем позабыла, что в мире взрослых всегда нужно притворяться. Чтобы не показаться слишком импульсивной, слишком восторженной, слишком наивной, слишком-слишком влюбленной.

— Хочешь зайти? — сама себя удивила она вопросом.

— Через окно? — засмеялся он.

— Нет, конечно нет, — смутилась Катя, — через дверь. — И, точно оправдывая свое приглашение, пояснила: — Родители на даче. — Ей совсем не понравилось, как это прозвучало. Пошло, точно в дурацких анекдотах. Можно было подумать, она приглашает его для быстрых утех. Выскочила из ванны, не успела еще остыть, распахнула окно и: «Здрастье, будьте любезны прыгнуть на подоконник, а потом на меня».

От неловкости хотелось провалиться к соседям.

— Конечно, — после недолгой паузы, согласился Влад.

Катя взялась за оконную раму, но молодой человек попросил:

— Отойди, пожалуйста.

Она посторонилась, не понимая, зачем именно это понадобилось. Девушка не успела даже пикнуть, как он перемахнул с ветки прямо в ее комнату, даже не задев подоконник.

Влад по-хозяйски закрыл окно и, оглядевшись, заметил:

— Очень уютно.

— Спасибо, — выдавила она из себя, ошеломленно хлопая глазами.

Позвать-то она его позвала, а что дальше — даже не представляла. Следовало ли его покормить? Для ужина, конечно, поздновато, но и совсем не предложить — некрасиво.

— Чаю? — попыталась она придать своему тону обыденности. И снова пожалела, подумав, что может решить, будто приглашать к себе парней и поить их чаем для нее в порядке вещей.

— Нет, благодарю, — ответил он в ее манере и, чинно склонив голову, пробормотал: — Пожалуй, пройдусь в прихожую, разденусь.

Он вышел, а Катя на одеревеневших ногах проковыляла к зеркалу. Видок у нее был тот еще — овечка Долли сразу после клонирования. Волосы от морозного воздуха застыли курчавой паклей, глаза распахнуты подобно входам в скворечниках, щеки болезненно горят, губы бледны.

«Красавица», — печально заключила Катя и неловко повернулась, когда в комнату вернулся Влад.

На нем был тонкий белый свитер и черные джинсы. Молодой человек подошел к стеллажу с книгами и коснулся корешка книги Булгакова «Мастер и Маргарита».

— Любишь мистику?

Катя пожала плечами:

— Раньше нравилась.

— А сейчас? — удивленно приподнял он брови.

— И сейчас, — менее уверенно сказала она. Последнее время мистика перестала ее привлекать по очевидным причинам, хотя для Влада они могли быть вовсе не очевидны.

— Что слушаешь? — Молодой человек скользнул взглядом по аккуратной стопочке дисков, но ни один из них не взял, открыл дискетницу небольшого музыкального центра. — Франц Шуберт, — прочел он имя на диске и пораженно посмотрел на девушку. — Слушаешь?

— Бывает.

— Мой брат любит Шуберта…

— Дедушка подарил диск, еще два года назад, — Катя отвела взгляд, — как раз перед смертью.

— Прости…

Значит, у тебя есть брат?

— Да, — отворачиваясь, нехотя ответил Влад.

— Старший?

— На два года.

«Похоже, они не очень ладят», — догадалась Катя, но так хотелось побольше разузнать о семье своего таинственного гостя, что она решилась еще на одну попытку:

— А какой он?