Вампиры – дети падших ангелов. Танец кровавых ма­ков

Он развернулся и молча вышел. Девушка досадливо стиснула зубы. Его манера не отвечать на вопросы, по его мнению, не нуждающиеся в ответе, ужасно ее бесила. Когда они не были в состоянии ссоры, такое пренебрежительное подчеркивание, что вопрос излишен, не выводило ее из себя. И совсем по-другому все воспринималось сейчас, когда его мысли, желания и мотивы оставались для нее тайной, а сама она продолжала сердиться. В большей степени оттого, что знала: ссора бессмысленна и ничего не изменит. Лайонел не перестанет любить женщин в платьях, прошлое не переделать, он спал с Талилу и еще с полчищами других, и свою гордыню, как и предупреждал Вильям, он никогда не смирит. И всем, кто хочет находиться рядом, придется играть по его правилам — то есть если тому будет угодно — в платьях или без них.

— Какой же выпендрежник, — прошипела она себе под нос, выходя на палубу.

Солнце ослепило — Катя в ужасе зажмурилась, но то не обожгло.

— Мы в безопасной зоне, солнце тут не причиняет нам вреда, — услышала она голос Лайонела. — Оно не настоящее.

Девушка распахнула глаза и, щурясь на яркий шар в безоблачном небе, кивнула.

— Знаю, тут не играет музыка, а все внешние звуки будто воспроизводятся с одного и того же диска. Это место, как та станция во Франции, с которой я ехала — всего лишь фотография из особенного альбома Вселенной.

Молодой человек недоуменно нахмурился.

— Альбома?

— Так мне объяснил один господин. Мы вместе ехали, — прохаживаясь по палубе, сдержанно пояснила она, боясь показать ему, как рада, что он с ней говорит.

— Проще говоря, межмирье.

Катя покосилась на него.

— Интересно, ты вообще способен признать, что проще тебя уже кто-то сказал?! — не без злорадства уколола она.

Он неопределенно хмыкнул.

Девушка облокотилась о бортик, любуясь озаренной лучами водой. Только увидев, вдруг осознала, как тосковала по солнцу.

— А почему бы вампирам не жить в таких местах постоянно? Зачем старейшины обосновались под Антарктидой, ведь люди могут однажды туда проникнуть, куда безопаснее было бы…

— А тот господин не объяснил?

Она улыбнулась, поняв, что сумела-таки его задеть. Лайонел приблизился и, накрутив прядь ее волос на палец, обронил:

— Тебе так легко угодить.

Катя повернула голову и, встретив его насмешливый взгляд, сразу догадалась, что замечание про господина — лишь снисходительно отбитая подача в словесном бадминтоне.

— Девушки способны прощать какие угодно преступления, кроме невнимания, — промурлыкал молодой человек и засмеялся, а посерьезнев, ответил на ее вопрос:

— Взгляни. — Рука указала на воду, откуда показалась голова дельфина.

У него не было глаз, в точности как у белого голубя на перроне во Франции.

— Это плата за жизнь тут. Вампиры как-то, знаешь, подумали и решили, что цена высоковата.

— Кто же взимает плату?

— Есть два божества, одно властвует в водах, а другое на суше — лесное.

— Которое создало оборотней?

— Отрадно знать, что Йоро поинтересовался историей своего происхождения, — усмехнулся Лайонел. — Да, речь именно о том божестве. Два божества поставлены над межмирьем — особенным альбомом Вселенной, если хочешь. Божества отнимают у жителей глаза — тут они им не нужны, им дается знание о каждом миллиметре этого мира, но пути назад нет. А их глаза становятся глазами божеств в нашем мире. Форма их глаз, правда, не ограничивается нашим представлением о глазах, они могут быть чем угодно — папоротником в лесу, деревом, цветком, камнем.

— Кто же в здравом уме тогда сюда придет? — фыркнула Катя.

— Приходят, приползают, приплывают и прилетают. — Молодой человек почесал за ушком у Орми. — Божества выбирают у каждого вида особь, наделяют особенной привлекательностью и те приводят в межмирье других.

— Заманивают! — возмущенно поправила Катя и обеспокоенно уточнила: — А у нас, — она кивнула на летучую мышь, — у Орми не заберут глаза?

Рогатая возмущенно сверкнула глазками и вцепилась в плечо Лайонела когтями, говоря тем самым, что не отдаст свои черные бусинки.

Молодой человек засмеялся.

— Если пробудем тут больше трех суток, такой вариант возможен.

Катя заметила прошедшего мимо Теофано.

— А почему у него не отнимают? Он часто на своем корабле бывает в таких местах?

— Куда только Тео не заносит в поисках монет, его пассажиры — публика очень разношерстная. Но хозяин корабля сам сатана, божества не посмеют вмешиваться в его проклятие и как-то менять.

Катя долго раздумывала над услышанным, а потом удивленно спросила:

— А вампиры ведь дети ангелов, у вас… — Она осеклась и поправилась: — У нас свое проклятие, мы прокляты самим Богом, разве божества имеют право что-то менять?

— В нашем случае все сложнее. Те, кто сюда попадают, обретают бессмертие, а мы уже бессмертны. Нам нужно питаться, а если мы будем истреблять обитателей межмирья, то нарушим миропорядок слишком многих вещей, а это никак не сможет остаться незамеченным. В конце концов, мы не смогли бы вернуться назад, а тут, если и возможно умереть, то только от скуки.

Орми потянулась к его уху, как будто что-то шепнула.

— Что она сказала? — полюбопытствовала Катя.