Вампиры – дети падших ангелов. Танец кровавых ма­ков

Девушка не успела ничего ответить, к ним подошел Вильям. Она, конечно, не могла утверждать наверняка, но ей показалось, он это сделал нарочно, чтобы не оставлять брата с ней наедине. Возникал вопрос, какую цель преследовал? Ему настолько понравился поцелуй, что он заревновал, или он настолько предан Кате и готов ради нее оберегать Лайонела от соблазнов?

— Кажется, завтра обещают грозу, — точно невзначай отметил тот.

И когда его брат с улыбкой обронил: «Оставлю вас», ей захотелось ударить зеленоглазого мерзавца.

Лайонел залпом осушил свой бокал и зашагал прочь.

Бежать за ним было глупо и бессмысленно, поэтому девушка осталась на месте, мысленно проклиная Вильяма.

Тот же нахально посмотрел на нее и с преувеличенным удивлением спросил:

— Я сказал что-то не так?

Никаких сомнений и быть не могло — он сделал это нарочно. Однако вопрос «Зачем?» оставался открытым…

* * *

Машина с водителем затормозила у обочины, чуть в стороне от пешеходного перехода.

Катя вышла и с минуту стояла, глядя, как над парком кружит воронье. Казалось, все это было целую вечность назад: парк, птицы, страх и, конечно, снег.

Вдали, из-за густой, уже потемневшей августовской листвы едва виднелись красные огоньки завода.

Девушка углубилась по тропинке между деревьями в парк — место, где все началось. Тут она встретила Вильяма — Влада, как он ей представился.

Слышалось журчание ручья, в воздухе от него тянуло холодной сыростью и немного рыбой.

Катя прошла мимо старой березы, на той не оказалось ни одной птицы. Живые существа предпочитали держаться подальше от вампиров. Девушка долго не могла понять, почему на Вильяма птицы реагируют иначе, не разлетаются, а замирают. Лайонел объяснил это тем, что брат слабый вампир и птицы скорее всего чувствуют в нем ангела. Они боятся вампира, но тянутся к божьему представителю света.

Небо, видневшееся в прорехе между кронами, походило на темный разноцветный халат, преобладающий синим, сиреневым и черным цветом — ни звезд, ни луны.

При воспоминании о звездах она улыбнулась, сердце в груди легко сжалось. Всего один поцелуй, затем Лайонел отвез домой и, пообещав: «Увидимся», ускакал в ночь, а она осталась, бесконечно счастливая.

Чувство легкости, радости не исчезло на утро и было с ней весь день, и даже сейчас оно жило внутри, точно яркий лучик, готовый осветить целый темный мир — страшный, таинственный и притягательный.

Тропинка быстро привела к пригорку, на котором простирался тротуар, за ним трамвайные пути. А раньше парк казался ей таким огромным…

Катя остановилась, пропуская трамвай, и огляделась.

Слева чернели перила моста, внизу шумела река, справа, на расстоянии метра, двигались две парочки.

Через дорогу в продолжение парка начиналась березовая аллея, чуть в стороне, закрытый деревьями, стоял родной пятиэтажный кирпичный дом.

Девушка уже хотела перейти дорогу, но что-то в приближающемся молодом человеке показалось ей знакомым. Она повернулась и присмотрелась.

Парень тоже смотрел на нее, удивленно и недоверчиво. А потом на его лице возникла широкая полуухмылка и он поднял руку.

— Катька!

Этот голос она еще не успела забыть. Костя Малошин, или просто Малой, собственной персоной, уже во всю размахивал руками и спешил к ней. Русые волосы он подстриг почти под ноль.

Одетый в серую футболку и широкие шорты, парень еще не подошел, а она уже уловила терпкий запах юношеского пота, смешанный с сигаретным дымом и мятной жвачкой.

Малоприятное амбре неожиданно показалось чем-то особенным и взволновало.

— Ну как ты? — Костя оглядел ее с головы до ног широко распахнутыми глазами. После чего, заметно оробев, прошептал: — Тебя и не узнать, ты стала такая… такая…

Он помолчал, моргая.

— Жарища, а ты что-то совсем не загорела… В Англии дождик что ли?

«И про Англию знает», — отметила Катя и хотела ответить, но тут к Малому подошла девушка, которую он ранее оставил позади.

Парень с необыкновенной осторожностью, обвивая плечи своей подруги, положил ладонь на округлый живот, обтянутый оранжевым топиком.

— Шестой месяц, — с гордостью заявил он и, вскинув голову, спросил: — Ну а ты-то как? Надолго приехала? Или навсегда?

Катя не в силах отвести взгляда от живота юной девушки, выдохнула:

— У меня все отлично. Приехала на неделю, погостить.

— А-а-а, ясненько…

Она помнила эту девушку, в конце зимы Костя встречал ее после школы. А теперь они уже ждали ребенка… Повисло неловкое молчание. Малой пожал плечами.

— Ну ладно, рад был повидаться.

— И я, — выдавила из себя Катя и, больше не произнеся ни слова, побежала через дорогу. Успев, правда, услышать, как девушка шепотом сказала Косте:

— У нее такой жуткий взгляд… мне совсем не понравился, она так уставилась на меня. Потрогай руку, я вся дрожу…

Парень промямлил что-то неразборчивое, вроде: «Да ладно тебе. Но она, конечно, изменилась… Я сам в шоке!»

Катя в считаные секунды оказалась перед дверью родной парадной, дернула ручку на себя и вошла. Вынула из заднего кармана сложенный пополам конверт и опустила в почтовый ящик, затем вышла и взлетела по высокому тополю до пятого этажа.