Вампиры и оборотни

Яков V запретил обыскивать замок, чтобы выиграть время для получения убедительных доказательств преступлений. Маршал оседлал коня и последовал за бретонцами. Его губы шевелились в молитве. Когда проезжали деревни, со всех сторон дороги раздавались проклятия. В Нанте, вместо того чтобы отправить де Рэ в замок Тур-Нев, где остановился герцог, Жиля, к его удивлению, препроводили в зловещий замок Буффэй, место отправления правосудия в герцогстве. К счастью, там он не остался один. Кроме слуг, ему позволили оставить своего органиста, хотя конечно же в тюрьме не было ни органа, ни архидьякона, ни певчих.

Тем временем от архиепископа пришло указание запретить арестованному маршалу исповедоваться и вообще любое общение с внешним миром. Церковный трибунал, как он заявил, должен был знать обо всем происходящем в человеческой душе и судить об этом по поведению узника. Поэтому важно было знать, через какое расстройство органов чувств сатана проникает в человеческое существо.

Чтобы умилостивить инквизиторов и «спасти свою душу», Анриет давал показания первым. Он подробно рассказал, как около восьми лет назад по указанию Жиля де Рэ, которому тогда было очень скучно, читал вслух своему хозяину труды Светония и Татица, переводя с латыни, о преступлениях Тиберия, Калигулы и других цезарей. Именно той ночью, по его словам, быстрее заструилась кровь в жилах маршала, было найдено несколько жертв и совершены первые сексуальные преступления. После этого Жиль де Рэ доверился своему кузену де Силле и его другу Роже де Бриквиллю. В тот год было убито 120 детей. Анриет повторил: во всем виновато чтение.

Чтобы осудить Жиля, инквизиция искала такое преступление, для которого не существует возможности божественного милосердия. Этот язычник, как она считала, погрязший в грехах римских цезарей, был не совсем тем объектом, который нужен был суду по делу, связанному с колдовством. Стоя под распятием, Анриет свидетельствовал, что его господин был человеком чувственным и не лишенным театральности. Выходя из большой комнаты после совершенного преступления, он ступал величаво и торжественно, словно играл на сцене. Тем временем все, кто находился вне комнаты, кроме ближайших сообщников, вряд ли подозревали о телах, в последних судорогах бьющихся по углам комнаты де Рэ, и едва ли слышали слабые стоны, так как детям затыкали рты, чтобы не слышать их плача. И после того как Жиль в самый последний момент делал разрез на шее мальчика, чтобы тот стал «спокойней», а скорее — чтобы насладиться его предсмертными конвульсиями, слуги уносили тело, чтобы их господин мог без промедления броситься в постель и предаться молитвам.

Еще, если верить показаниям Анриета, тела долго свисали с больших крюков на стенах покоев маршала. Даже таким способом Жиль де Рэ получал удовольствие. Когда все было кончено, слуги относили тела вниз, отделяли головы и показывали их хозяину, чтобы тот оценил, достаточно ли они хороши. Иногда его охватывала дьявольская ярость и он требовал множества детей, которых вначале пытали самым чудовищным образом, а потом убивали. Жиль де Рэ привык купаться в крови, разрезая свои жертвы и ложась между ними. Иногда он опускался на колени перед горящими телами и смотрел в лица, освещенные лижущими их языками пламени; он любил созерцать головы, которые были засолены в сундуках, «самые красивые, чтобы сохранить их подольше» и целовать их в губы. Эти ужасные заготовки осуществлял Пуату.

Ни во время этих оргий, ни при безумствовании в наслаждениях Жиль де Рэ не переставал бормотать молитвы, обращенные одновременно и к господу и к дьяволу, и убеждал свои жертвы молиться о нем в небесах. На следующий день проводилась большая месса, посвященная жертвам.

Существует либо безумное, либо очень коварное письмо маршала королю, где де Рэ признавался, что удалился от его двора в свое поместье потому, что почувствовал к дофину Франции «такую страсть и нечестивое желание, что однажды убил бы его». В то же время он умолял короля позволить ему удалиться в монастырь к кармелиткам.

Это привело к тому, что король, прекрасно зная, что Жиль не безумен, полностью перестал принимать участие в процессе против одного из самых высокопоставленных военных чинов королевства.