Вампиры: Когда ночь сменяет день

Но что он мог сказать? Что я могла на это ответить? Что мои или его слова могли изменить? Ничего, кроме того, что у Доминика появился бы лишний повод считать Винсента соперником, от которого необходимо избавиться… Вероятно, весь спектакль он затеял именно ради этого. Винсент ждал ответа. Доминик скользнул губами по моим волосам.

- Я не против, моя любовь.

Но я отстранилась и спокойно проговорила:

- Мне нет дела до того, против ты или нет. Я не вижу в этом смысла.

Лицо Винсента болезненно дёрнулось. Держась из последних сил, я подошла к нему ближе.

- Прости, Винс, но мне нечего добавить к тому, что уже было сказано. Поверь, это для твоего же блага…- и опрометью ринулась к выходу.

Доминик застал меня на палубе.

- Честное слово, мне было его почти жаль. Но твоим умением владеть собой я восхищён!

Отвернувшись, я уставилась на воду, волнами отбегавшую от кормы.

- Я хочу уйти отсюда.

- Почему? Он ведь – только прошлое, вспоминать о котором не стоит. Разве не так ты говорила?

- Если мы немедленно отсюда не уберёмся, клянусь, я прыгну за борт.

Зло рассмеявшись, Доминик подхватил меня за плечи. То, где мы оказались, было наверняка номером в очередном отеле. Свет проникал только с улицы через неплотно задвинутые портьеры. Я нарушила молчание первой.

- Зачем это было нужно?

- Очевидно, ты никогда не разучишься задавать идиотские вопросы.

- Так же как ты не разучишься совершать идиотские поступки. Зачем обеими руками ковыряться в ране, когда она только начала заживать?

- Вот как. Теперь это уже рана, и заживать она, оказывается, только начала.

- Почему тебе недостаточно того, что я могу дать? Я никогда не буду относиться к нему по-другому. Но и ты мне совсем не безразличен, даже больше…

- Очень щедро,- усмехнулся Доминик.

Презрение, прозвучавшее в его голосе, в то время как я почти призналась ему в любви, привело меня в бешенство, и я ледяным тоном отчеканила:

- А чего ты ожидал? Ты всегда будешь только вторым!

Я пожалела о своих словах ещё до того, как увидела выражение лица Доминика. Но они уже были произнесены, и, прежде чем я успела попытаться хотя бы что-то исправить, Доминик отступил в полумрак и исчез. А я привалилась к стене и разрыдалась.

Перейдя на диван, я рыдала ещё долго и очень горько. Из-за жалости к Винсенту, из-за сводившего с ума чувства вины, из-за злости на Доминика и раскаяния за свои слова… Потом меня сморил сон. Когда я проснулась, Доминика не было. Первой мыслью было снова дать волю слезам, но я сдержалась. Ещё какое-то время послонялась по комнатам, Доминик всё не появлялся. Тогда и я решила прогуляться и, наскоро приведя себя в порядок, покинула номер.

Отели, в которых Доминик оставлял меня до сих пор, были впечатляющими, но этот выделялся даже среди них, причём не только роскошью, но и экстравагантностью. Это был гигантский комплекс с шоппинг-центром, казино и ресторанами – всё в античном стиле. Колонны, фонтаны, яркие фрески, барельефы, статуи и множество людей. Минуя переход за переходом, я, наконец, выбралась на улицу и, обернувшись, прочитала название комплекса, высвеченное неоновыми буквами – "Дворец Цезаря". Вокруг бурлила жизнь. Снующие во всех направлениях люди, пальмы, броские витрины бесчисленных бутиков и слепящие огни рекламы. Это мог быть только один город в мире – Лас Вегас.